Они гуляли по городу с отцом, когда тот остановил подростка возле этого дома и указал на доску:
– Смотри, это брат императора Николая II, который сам мог стать царём!
Но наши мотовилихинские ребята не дали.
Сержант помнил, как его, тогда ещё школьника, удивили прозвучавшие в голосе отца нотки плотоядной гордости, хотя кровожадностью тот никогда не отличался.
Теперь сержант снова вглядывался в лицо, которое никак не ожидал встретить в чеченском селении.
Старик всю жизнь проработал в сельской школе, одно время даже был её директором. Выйдя на пенсию, продолжал преподавать русский язык, историю и литературу. Заметив неподдельный интерес в глазах сержанта, бывший учитель решил и ему преподать урок истории – время всё равно нужно было как-то коротать.
Старик указал на ещё один висящий на стене портрет. На нём был изображён горец, весь облик которого выражал спокойное достоинство:
– Это имам Шамиль, национальный герой народов Северного Кавказа, – в голосе старика звучало неподдельное уважение. – Наш районный центр Ведено был чеченской столицей его имамата. Шамиль в течение многих лет вёл священную войну против царских войск, но силы были слишком неравными. Имам был взят в плен и отправлен в Петербург, столицу России. Он увидел, сколь необъятна эта страна, оценил то, с каким почётом принял его русский царь. Шамиль был гостем на свадьбе наследника престола Александра – отца «джигита Миши», которому служил мой дед. Имам Шамиль вместе с сыновьями принял присягу на верность России.
Сын имама Шамиля Гази-Мухаммад не сдержал слова, данного отцу и белому царю. Во время Кавказской войны он, будучи совсем ребёнком, всюду сопровождал отца. В одном из боёв русский солдат ранил мальчика штыком в ногу. Видимо, память о полученной в детстве обиде оказалась сильнее присяги. Горцы – народ гордый, с ними такое бывает. Гази-Мухаммад поступил на службу в Османской империи, стал маршалом и умер в Медине, где захоронен и его отец.
А вот Мухаммад-Шафи, младший брат Гази-Мухаммада, стал русским офицером. Был награждён орденом Святой Анны, командовал набранным им самим взводом горцев Царского конвоя. Окончил службу генерал-майором. Старик подошёл ещё к одному портрету. Сержант почувствовал силу взгляда колючих глаз, изображённого на нём человека. Сержант не знал, да никогда уже не сможет узнать, что повелением судьбы такой же, чуть исподлобья, пронзительный взгляд будет у российского патриарха, избранного десятью годами позже.