Внезапно вопли оборвались. Испугавшись, я посмотрел на пленника и замер.
У него было мое лицо. Худое, грязное, изможденное. Мое.
– Че за, на хер? – завороженно пробормотал я.
Узник ухмыльнулся. Я открыл шлем, чтобы взглянуть на него своими глазами.
В нос ударил запах гнили и бензина. Картина не изменилась.
– Т-ты кто? – прошептал я.
Лицо узника растянулось в зловещей улыбке, из запекшихся ран брызнула кровь. Он с хрустом распахнул челюсти и завопил. Трубки, торчащие из его тела, раскалились добела, меня обдало жаром, голова взорвалась острой болью. Я потерял равновесие и, не удержавшись, полетел вниз.
Пространство подо мной вытянулось в трубу, делая падение бесконечным. Костюм воспламенился от трения, внутри стало невыносимо жарко. Я горел так ярко, что меня было видно со всех уголков Вселенной. Даже тварям с их далекой планеты.
«Где же земля?» – подумал я и погас.
Боль в висках прорезала темноту. Не открывая глаз, я зажмурился еще сильнее и замычал, пытаясь вдавить затылок в землю. Под головой было что-то твердое, совсем не похожее на грунт. Поясница саднила, в ногах покалывал белый шум.
Собравшись с силами, я медленно разомкнул веки. Солнечные лучи беспощадно ударили по глазному дну, височная боль пустила корни к затылку.
– Твою-то мать, – выдохнул я, борясь за жизнь.
Через щель между ресницами мне удалось разглядеть узкую стену, обшитую выцветшей вагонкой. Под торчащими из нее бельевыми веревками висел черно-белый портрет Цоя. Последний герой Советского Союза смотрел вдаль, гордо задрав подбородок.
Где это я?
– Очухался? – прогремел надо мной знакомый голос.
Я с усилием повернул голову и увидел в дверях брата с банкой огурцов.
– Вставай, Гэтсби хренов. – рыкнул он, ослабляя галстук на шее.
Я оглянулся и обнаружил себя лежащим на его балконе, голова сделала виток на новый уровень боли. Снова простонав, я сел.
– Чего это со мной? – спросил я, увидев перепачканные кровью рукава своей рубашки.
– Вы опять с какими-то ублюдками из долины дураков в «Охоте» дрались, – ответил брат, протягивая мне банку с рассолом.
– Сколько времени? – я хлебнул соленой жижи, желудок недовольно заныл.
– Половина седьмого, весь день проспал.
– Вот сука, – поник я.
Брат молча ждал пояснений.
– У меня собеседование с утра было, – сказал я, поднимаясь на ноги.