Поэтому тщательно слежу за своим гардеробом, одеваясь в неприметные ноунэйм вещи, в надежде, что кто-то обратит внимание всё-таки на меня, но пока это всё больше похоже на утопию.
Неужели у людей нет ничего важнее денег?
Марка вот, такие вопросы не парят. Отшучиваясь, он предлагает мне попроще относиться к человеческим слабостям.
Вставай! Давай! Вставай! Двигайся! Побежали иголки под кожей.
Внутри меня пустота, огромная дыра с мутным голосом, замолкающим только во сне. В комнате темно. Сейчас раннее утро или ночь? Плотные шторы не скажут.
Надо вставать! Я должна… Должна.
«Не могу» -прошептала и завыла, накрываясь с головой одеялом.
Невыносимые мысли разрывают голову. Хочется исчезнуть и освободится от них. Страх живёт со мной каждую секунду. Он мой главный враг. Ежечасно и ежедневно методично давит со всех сторон. А я не хочу беспокоится о том, как распределить деньги на еду, лекарства, тетради, зимние сапоги, что делать после школы, кем стать и как угодить всем, чтобы просто выжить. Хочу ничего не решать, хочу, чтобы обо мне позаботились, сказали, что делать и как жить, а если у меня что-то не получится, то сказали: ничего страшного, мы у тебя есть и защитим. Ошибайся, будь смелой, доброй, сильной, дерзкой, слабой какой хочешь, иди вперёд, не позволяй никому тебя остановить, следуй за мечтой и свети и ничего не бойся!
А слёзы текут. Почему так со мной? За что? Люди не ценят, что у них есть родители, забота и любовь. Им всем всё равно чего-то не хватает. Я очень злюсь из-за этого.
Как выключить этот диалог? Просто что-то делать, без раздумий и мотать головой!
Проваливаюсь в беспокойный сон.
Вспышка.
-Юленька, Андрюша, сегодня у вашей мамы операция. Давайте вместе молится за неё. Ваши детские молитвы помогут!
Мы стояли на коленях и вместе читали «Отче наш», повторяли за бабушкой другие молитвы, которые она читала каждое утро и вечер. Мы молились, потом покушали и продолжили.
Я слушала слова, но повторяла в уме: «Ну пожалуйста, Господи, пусть мама выздоровеет, ну пожалуйста, пусть мама выздоровеет, пожалуйста».
Вспышка.
Мама вернулась, двигаясь по дому медленно и скованно.
Она стоит у шкафа, на дверце которого зеркало, переодевается в домашний розовый фланелевый халат, сшитый ей же самой, и я вижу слева, на её груди, стало плоско, и через всю грудь, проходит длинный багровый разрез.