Честно говоря, я ни разу не видел, как отец с кем-то общался. Он был замкнутым человеком, и его мир ограничивался работой и домом. Я знал, что он занимался торговлей – продавал на маленьком рынке в городе всё, что удалось вырастить на нашем огороде. Но к нам никто не заходил, и я до сих пор не понимал почему.
Каждое утро он садился в нашу старую «Ниву» болотного цвета и уезжал до самого вечера, оставляя меня наедине со школьными заданиями и домашними делами. Я смотрел, как машина набирает скорость, и в сердце зрело смешанное чувство: гордость за его трудолюбие и тоска по тому, что он никогда не был рядом, чтобы поговорить, поделиться мыслями или просто обнять. В его отсутствие одиночество пустило в меня свои корни, стало тенью, которая никогда не покидала.
Сейчас я шёл по той самой тропе, что и тогда.
Остановившись на мгновение, чтобы перевести дух, я взглянул на летнее небо, затянутое облаками, и в памяти всплыл тот день, когда мы с отцом впервые отправились в лес за грибами. Мне было всего восемь, и я с восторгом собирал яркие красные мухоморы.
Отец улыбался. Было видно, что ему чуждо это чувство. Но его глаза сверкали, когда он смотрел на меня, и в тот момент я не мог до конца поверить, что он действительно был счастлив. Это был единственный раз в жизни, когда на его лице отразились хоть какие-то светлые эмоции.
Отец сказал: «Мы же не лоси, чтобы есть мухоморы», и меня это рассмешило до боли в животе. Я хотел, чтобы этот день никогда не заканчивался, чтобы время остановилось, и мы могли бы навсегда остаться в этом мгновении счастья. Но, как и все хорошие вещи в этом мире, этот день закончился, и я остался с горьким осознанием, что такие моменты были редкостью в нашей жизни.
Вернее, это был единственный такой момент.
Я подошёл к небольшому ручью, около которого мы сидели после смерти матери. Вода текла, как и прежде, холодным и безразличным потоком, совершенно забыв о горе, которое она наблюдала десяток лет назад. Я присел на берег, и, глядя на своё отражение в воде, увидел не только себя, но и силуэт отца, стоя́щего позади меня. Обернувшись, я понял, что это всего лишь игра воображения, но на мгновение мне показалось, что он рядом.
Подняв камень, лежащий у воды, я задумался о том, насколько этот кусок щебня похож на меня. Камень был гладким, приятным на ощупь, и я чувствовал, как его форма идеально ложится в мою руку. Тысячи лет работы воды сделали его идеальным, почти глянцевым, и я задумался о том, сколько времени мне потребуется, чтобы стать таким же – спокойным и безмятежным. Но, присмотревшись внимательнее, я заметил углубления и пару шероховатостей на его поверхности.