Дружеские жесты со стороны Шале обедом не окончились. Вскоре Топорины были приглашены на бал, дававшийся маркизом по поводу выздоровления жены. Приготовления к балу, где должна была собраться столичная знать, для Ольги свелись к минимуму: нового платья муж не обещал, а потому она взялась обновить одно из любимых – бледно-голубое, из тафты, купленное полгода назад…
В её счастливое состояние не могло втиснуться никакое другое чувство. И только приближаясь уже к особняку де Шале, подъезд к которому был закупорен множеством экипажей, она почувствовала, как радость и самообладание предательски отступают. Кареты с мало что говорившими ей гербами, породистые лошади, наглые лакеи – всё это составило ряд серьёзных препон к дверям, вбирающим в себя гостей, которые успели оказаться там раньше других. Попав, наконец, в гостеприимный дом, Топорины нырнули в волну безудержного блеска. Такой роскоши Ольга не видела никогда. Анфилада парадных залов собрала в себе столько мрамора, хрусталя, золота, картин, статуй и статуэток, что глаза разбегались, не успевая оценить то, что им предлагалось. Коллекции старинного и современного оружия, тончайшего фарфора, редких музыкальных инструментов, персидские ковры – всё это уживалось в арабских, итальянских, египетских и прочих залах, казавшихся огромными пёстрыми бусинами, натянутыми на невидимую нить. По праздничным залам шествовали важные дамы в сопровождении не менее важных кавалеров, летела парами и стайками возбуждённая молодёжь, мелькали выдрессированные лакеи. Парадные ливреи, мундиры и фраки перемешались с шёлком модных пышных платьев, всё более открывавших женские плечи и ножки. Ольга невольно подумала о том, что длина её собственного платья уже устарела, но будь оно современней, пришлось бы Роману Степановичу покупать ей новую обувь, а новая обувь могла оказаться не столь удобной, и как неприятно было бы растереть себе ноги на первом же балу. И плечи настолько оголять она не привыкла, и корсет не хотела туже затягивать, превращая его в орудие длительной пытки. А потому даже порадовалась, что муж посоветовал ей заглянуть в свой гардероб, а не в модный салон…
Шале встретил Топориных с неподражаемым воодушевлением, и, предоставив Романа Степановича вниманию маркизы, заговорился так с его женой, что и сам не заметил, как увел её в другой конец зала. Луизе не оставалось ничего, как принять его игру. Она понимала, что Поль не простил ей холодной встречи после долгой разлуки, и знала, что ему всё ещё хочется побольней её уколоть. Будучи замужем за человеком, тянувшим на себя элитное признание, Луиза появлялась с ним всегда ослепительной спутницей. Она носила свои точёные формы с достоинством, природа которого не вызывала сомнения; роняла слова и улыбки в протянутые ладони и сеяла в головах противоречивые мысли. Но, избегая сентиментальных историй, маркиза целенаправленно поддерживала связи, укреплявшие её положение при дворе независимо от положения мужа, а потому даже в его отсутствие нужным гостям в приёме не отказывала…