– Я понимаю ваше удивление, Мишель. Не верится, что князь кому-то рассказывал о той стороне своей жизни, – снова откидываясь на подушки, добавил Шале. – Но, мне показалось, он хранит весьма тёплые воспоминания о той удивительной дружбе… А что с беспризорником стало потом? У него ведь не было возможности делать карьеру при дворе.
Ильин посмотрел в окно. Темнота почти заполнила молчаливое пространство.
– Беспризорником он был, пока не попал к Стеглову.
– И что? – в глазах Шале появился весёлый блеск.
– Да можно сказать, ничего.
– Неужто мальчишка оказался таким неподдающимся?
– Дело не в том, – Михаил Иванович свёл брови. – Я точно не знаю, что произошло. Однажды он то ли ушёл и не вернулся, то ли попал в какую-то переделку и погиб… Не могу сказать. Пропал, и никакие поиски не помогли.
Маркиз перестал улыбаться, но взгляд его оставался всё таким же весёлым.
– Ай-яй-яй. Вот беда! А что князь?
– Через некоторое время Стеглов увёз князя в Петербург.
– И как… – Шале почесал затылок и вдруг вспылил: – Не клопы, так вши! Когда же это всё закончится! М-да… Так на чём мы остановились? – он опять почесался. – И как же столица приняла отпрыска опальной княгини?
– Некоторые обстоятельства позволили увидеть в этом юноше не отпрыска опальной княгини, а сына боевого генерала, положившего жизнь за Россию.
– Весьма удачные обстоятельства… с легкой руки Жуковского[2]. И что потом?
– В столице князь, можно сказать, с головой ринулся в открывшиеся перспективы. Это был уже целеустремлённый, несколько замкнутый молодой человек, принявшийся навёрстывать упущенное. Я редко задерживался в Петербурге – экспедиции, походы… но иногда мы виделись. Князь любил послушать мои рассказы, брал почитать рабочие дневники…
– Потом успел удачно жениться, овдоветь и развеять тоску на Кавказе. Карьера, служба, дети. Тут меня настигает впечатление, будто я уже где-то всё это слышал, – маркиз снова вздохнул, но на сей раз, чтобы прекратить разговор.
Вскоре экипаж остановился.
– Одно утешает, – проворчал Шале, – что завтра я, наконец, вернусь к привычному для меня образу жизни.
Хозяйка постоялого двора, невысокая полная женщина без определённого возраста, вручила им ключи от двух «лучших, что ни на есть» номеров, пообещала вкуснейший ужин, и даже велела одному из слуг проводить гостей в комнаты. Михаил Иванович, переступив порог выделенного ему помещения, понял, что здесь не так легко согреться. Не раздеваясь, он прилёг на кровать, встретившую его усталое тело дружелюбным скрипом. Ильин осмотрелся: экономили здесь не только на дровах. На окнах сквозняк шевелил куцые занавески…