Ильин посмотрел в очень живые глаза маркиза, но не увидел там ничего, кроме обычного любопытства.
– Пожалуй, я пойду, – наконец произнёс француз и поднялся с места. – Приятного вам аппетита, Мишель. И будьте крайне осмотрительны: крысы повсюду. Фи!
В зале появлялись новые люди. Одни заходили со двора, другие спускались с верхнего этажа. Михаил Иванович, поглядывая на часы, пытался втолкнуть в себя рагу, давно остывшее и застревавшее в горле.
– Сыт, согрет и к тому же один! – раздался знакомый низкий голос.
– Как же я рад тебя видеть, Андрюша! – Ильин отложил вилку.
Батутин сел на то место, с которого недавно сбежал маркиз, и поманил полового к их столу. Слуга, выслушав пожелания нового посетителя, собрал грязную посуду, покосился на нетронутый заказ странного француза, и удалился, чтобы отработать чаевые.
– Сколько ж это ты не был в России? Я уж и не припомню, когда видел тебя в последний раз, – Батутин рассматривал друга. – И как? Всё исследовал, что хотел?
Ильин помотал головой.
– Всё такой же ты, Миша, неугомонный. На месте тебе не сидится, жаждешь объять необъятное. Срываешься с места, никого не предупреждая… А годы-то наши уходят. Взгляни на мой лоб: морщин уже, что у гармошки.
– Это не морщины, Андрюша, а роспись напряжённой мысли, – тепло улыбнулся Ильин. – Годы не только уходят, но и приходят.
Вскоре половой вернулся с заказом. На столе сразу стало повеселей, а на душе поуютней.
– Ты, наверное, и не знаешь, что Петрович женился, – Батутин взял паузу на жевание.
– Неужели? Стеглов? Что ж он, чёрт длинноногий, не написал мне? Я бы всё бросил и на свадьбу этого прожжённого холостяка непременно приехал. Надо же…
– Ага, приехал бы. Любаша мне по сей день простить не может, что я свёл её старшую красавицу со старым холостяком без состояния.
– Погоди, ты о сестре своей, Любаше Васильевне? Ха-ха-ха, она же Стеглова терпеть не могла, как впрочем, и в Москве твоя родня его недолюбливала. Вот Стеглов, вот молодец! Ай да Пётр Петрович! Говорить не разучился, коли девке голову заморочил, – Ильин усмехнулся и добавил: – Что ж, теперь я один буду стоять против армии девок и вдов. Женюсь – весь мой труд, что свинье вёсла.
Батутин покосился на невзрачного мужичка за соседним столом, прислушивавшегося к их разговору.
– Голова что-то тяжела стала. Может, прокатимся, Миша, в санях для бодрости?