– Это я тебе говорю. Как врач.
– Ну вот, – окончательно обиделся Слон. – А я к вам, между прочим, с подарками.
Он положил на кровать увесистый рюкзак.
Кармен молча принялась его развязывать. Достала два пистолета, обоймы, передала один пистолет Монголу. Они деловито проверили оружие, спрятали на себе – кому где удобнее. Монгол сунул свой «глок» за ремень на крестце – отличное место, если, конечно, имеешь привычку носить его сам. Кармен неуловимым жестом устроила свой пистолет куда-то под блузку – и он пропал, как не было.
Слон тоже не терял времени даром. Присев к столу, сноровисто нарезал принесенную с собой колбасу, хлеб, сыр, разломил на квадратики шоколадную плитку.
– Прошу! – приглашающе взмахнул он рукой.
– Слон! – покачала головой Кармен.
– Санта я или не Санта, в конце концов? – возмутился тот.
Кармен не смогла сдержать улыбки.
– Санта, Санта. – Она кивнула Монголу. – Садись. Все равно не отстанет, пока все не съедим.
– Это точно, – ухмыльнулся Слон.
– Да я не против, – пробормотал Монгол и с ухватками старого солдата, привыкшего обходиться без церемоний, принялся сооружать себе большущий бутерброд.
– Жаль, кипятильника нет, – посетовал Слон. – Сейчас бы чайку – милое дело.
– Эй, обжора, – послышался в наушниках голос Старого. – Не разлагай мне личный состав.
– Я не разлагаю, а укрепляю, – огрызнулся Хоботенко. – В здоровом теле здоровый дух – слыхал такую мудрость?
– Слыхал, – ответил Старый. – А ты слыхал, что ложкой и вилкой мы копаем себе могилу?
В наушниках послышался характерный, как бы кашляющий, звук – это засмеялся Клоп, поневоле слушающий беседу.
– Я бы всю жизнь так копал, – откровенно признался Слон. – С утра до вечера: копал бы и копал…
Теперь уже смеялись и Кармен, и Монгол. Не смогли сдержать улыбки даже строгие офицеры в Москве: аппетит капитана Хоботенко давно вошел в поговорку среди сотрудников Первого отдела.
Не смеялся только коренастый человек в коридоре. Он снова подкрался к номеру новобрачных и внимательно слушал, что в нем происходит. Но, как ни старался, не мог уловить ни звука – весь разговор происходил на таких пониженных тонах, а двигались спецназовцы так бесшумно, что прослушивание их через дверь было делом абсолютно бессмысленным.