– Что было в распечатке?
– Этого я не знаю. Немиров дал общее задание. А потом… – пленник облизнул пересохшие губы, – потом он сказал: «Паша, это нелюдь. Убей его. Ни о чём не думай, просто убей».
– Кто работает с вами?
– Никто. Ницца – город маленький. Два-три приезжих уже заметны. Да я и обычно работаю без напарников. Квалификация позволяет.
– Вы не спросили, что он имеет в виду, называя меня… нелюдем?
– У нас не принято спрашивать. Принимается к сведению.
– Немиров дал вам команду убить меня, потому что вы лучший боевик?
– Смешно вы сказали: «Боевик…». Точно девятнадцатый век. Но, в общем, так и есть. Лучший. И потом…
Яковлев замолчал…
– Ну! – выкрикнул Вадим Натанович, подстёгивая пленника движением бровей.
Тот страдальчески посмотрел на Лозовского.
– Немиров… Немиров мой отец…
Лозовский сел.
– Как это отец? – негромко спросил он. – У Немирова две дочери.
– Я незаконный, – сказал Яковлев, тяжело дыша. – Вне брака. Но всё-таки сын…
– И потому Немиров забрал вас к себе? Доверяет вам?
– Да.
Лозовский даже не стал проверять, правду ли говорит пленник – видно было, что не врёт. К тому же парень обмяк в кресле и почти провалился в обморок.
– Ах, Немиров, Немиров, – пробормотал Вадим Натанович. – Ты вот как, значит…
Неожиданно в голове мелькнула одна мысль. Вадим Натанович внимательно, как-то по-новому посмотрел на Яковлева, подошёл к нему и отечески потрепал по плечу.
– Ну, полно, полно, – сказал он почти ласково. – Устали, перенервничали… Бывает. Сейчас вас отведут наверх. Вы пообедаете, отдохнёте, а потом ещё раз мы с вами встретимся. Есть интересная тема для общения.
Поздно вечером, почти ночью, Вадим Натанович вновь поднялся в свой кабинет. Дождавшись, пока напольные часы пробьют двенадцать («Ничего не поделаешь, ритуал!»), он вскрыл сейф и достал рукопись. Она была толстая, старомодная, отпечатанная на машинке, слегка опалённая пожаром и оттого казалась тёплой, – стало быть, живой.
Вадим Натанович иногда перечитывал её, и всякий раз испытывал некое извращённое удовольствие. Он ужасался при мысли, что какой-то российский провинциал одной лишь игрой ума так всё про него, Лозовского, понял. Если угодно, вычислил. Правда, в этом народе всегда были гении. В такой же провинции, такой же полунищий учитель додумался до космических полётов. Россия от века была велика прошлым и непредсказуема будущим.