– Ну что, Ефимий, надумал отвечать? – негромко спросил дознаватель.
Ответом было молчание и мутный взгляд.
Дознаватель вздохнул и пожаловался палачу:
– Ну что ты сделаешь, Архип, не хочет он. Помоги, что ли…
Палач с готовностью кивнул и неуловимым движением обрушил плеть на голую спину висевшего на дыбе. Тот захрипел, задёргался.
– А теперь, Ефимий? – ласково спросил дознаватель. – Скажешь ли, кто тебя надоумил клевету сеять о царе нашем батюшке Петре Алексеевиче? Ты скажи, голубь, хуже будет, ой, хуже… Архип, он ведь в четверть силы старается. Пока…
– Не клевета это! – сказал вдруг Ефимий, выплюнув кровь. – Людей не обманешь, правду говорят, а я только повторил. За то и страдаю…
– А ты не страдай, голубь, не страдай, – участливо подхватил дознаватель. – Больно тебе? Так Архип сейчас верёвки-то и отпустит… Живей, скотина!.. Ты, Ефимий, главное, душу-то облегчи.
– Может, и облегчу, – неожиданно сказал Ефимий. – Но ты сначала всех выгони и останься со мной. Тогда и поговорим.
Писец и палач переглянулись. Были оба растеряны. В крохотных умишках билось недоумение: висящий на дыбе человек пытается что-то приказывать. Сунуть кляп? Прижечь? Разорвать в клочья? Что, ну что? Скажи, ты же главный… Оба уставились на дознавателя.
Тот негромко сказал им:
– Пошли вон. Ждать за дверью. Не подслушивать.
– А если… – начал было писец.
– Будете подслушивать – убью.
Архип выкатился первым. Писец замешкался и получил пинка.
– Отпусти дыбу-то, – попросил Ефимий.
Дознаватель освободил его. Ефимий несколько минут приходил в себя, со стоном ощупывал суставы, сплёвывал и матерился в бороду.
– Ну, – жёстко сказал дознаватель. – Хотел говорить – говори. И не вздумай дурить. Архип за дверкой, и звать не придётся, мухой прилетит…
Ефимий повёл себя непонятно. Кое-как оторвавшись от пола, он с болезненным кряхтением склонился перед удивлённым дознавателем в поясном поклоне со словами:
– Здравствуй, царь-антихрист!
– Ты сдурел? – спросил дознаватель.
– Куда уж дальше дуреть-то… Глазам своим пока верю, и на том спасибо.
– А что ж кланяешься-то антихристу?
– Да ведь какой ни есть, а царь…
По лицу дознавателя пошла судорога. Он схватил Ефимия за шею и притянул к себе – глаза в глаза:
– Знаешь меня?
– Знаю. А ты меня – нет. А мог бы.
– Почему?
– А я у тебя в свите был. Когда ты в первый раз в Европы отправился. Надолго.