Боль! Вспышка ужасной боли! Нигде и
везде! Она опалила меня ядерной волной и исчезла, но в тот же миг я
понял что задыхаюсь!
Воздуха!
Грудь разрывалась от недостатка этой
живительной субстанции, но ни единой молекулы спасительного
кислорода не могло пробиться в истерзанные удушьем легкие. Я раз за
разом пытался вдохнуть, но все было тщетно! Я бился выброшенной на
берег задыхающейся рыбой, пытаясь вырваться неизвестно из чего и
пробиться неизвестно куда...
Но мало-помалу удушье стало
отступать. Нет, воздух не влился в мои легкие бодрящей волной и
даже не потек ручейком... Просто я вдруг понял, что в этом месте
дышать совершенно необязательно.
Прошло, наверное, несколько минут,
прежде чем паника окончательно улеглась.
Черт подери... А ведь я, похоже,
умер, братцы...
И только я об этом подумал, как
словно по щелчку пальцев невидимого актора, вернулось зрение.
Я висел в серебристой тьме. Ну как
сказать «я»... Скорее, мое представление обо мне. Я же знал, что у
меня должны быть руки, ноги, голова и прочее, но, думаю, если б я
только захотел, то здесь мог бы обернуться, хоть стоглавым
осьминогом.
Серебристая тьма обволакивала как
туман, но не была однородна. Позади она сгущалась до непроглядной
черни, впереди постепенно рассеивалась, обнажая далекий свет, а
сбоку...
А сбоку, по левую руку зияла пустота.
Как корона без главного камня, как щербатая улыбка с выбитым зубом,
как... как кошелек без единой купюры. Там должно было находиться
Нечто, но его там не было. И не стоило иметь семи пядей во лбу,
чтобы понять, кто должен был наблюдать за моим новым рождением в
Дар-Огаре.
Безымянный. Мертвый Бог. Тот о ком я
знал чуть менее чем ни хрена и которому по прихоти судьбы оказался
посвящен. Восьмой Бог Великой Семерки… Существовал ли он когда-то
вообще? Или родился Мертвым? А если существовал, то почему сгинул?
Убили? А если да, то кто?
Тысячи вопросов роились в голове.
Кажется это место существовало для вопросов, но каждая секунда,
проведенная здесь, оставляла незримый отпечаток на душе. Нет,
спасибо, лучше я задамся ими позже, в более приятном месте. А еще я
заметил, что не вешу статично в этом царстве тумана, а постепенно
дрейфую в сторону все более разгорающегося света. Он манил и звал.
Там была жизнь, а позади раззявленной пастью чернело небытие...