- Оставь её, из-за тебя ей с каждым днём всё хуже, - крикнул я,
но даже во сне почувствовал, как дрожит мой голос.
- Так и должно быть, - с холодным безразличием сказала Аламеда,
- значит, я на верном пути.
Меня разбудило жуткое ощущение реальности сна. Да что же это,
чёрт возьми? Я встал и, несколько раз ополоснув лицо ледяной водой,
раздвинул занавески на окнах. Снаружи по-прежнему белели вершины
гор и шумел лес. Солнечный свет заполнил комнату, вернув мне связь
с реальностью. Это надо же такому присниться. Я вошёл в гостиную,
налил себе горячий кофе из оставленного горничной кофейника и вдруг
вспомнил вчерашний разговор с Арольдом и последнее свидание со
спящей Лиз. Отчаяние вновь забралось в подкорку. Ещё этот дурацкий
сон... Нет, нужно взять себя в руки, отвлечься… Ланнэ, чёрт бы тебя
побрал, врач ты, в конце концов, или псих?
Одну минуту, - вдруг спохватился я, - а кто такой Роутег? «Я
стану Лиз и отомщу за моего Роутега», - вспомнились мне слова
незнакомки из сна. Кто он? Если со мной говорила туземка Аламеда,
то получается, что Роутег — тот самый погибший индеец? Но если это
был всего лишь сон, плод моего воображения, как такое
возможно?Откуда мне знать это имя? Чёрт-те что!
Тут я вспомнил, что собирался снова идти к Арольду. Да,
последняя попытка. Может быть, мне удастся переубедить его. Я
привёл себя в подобающий вид, выпил ещё одну чашку кофе, но перед
самым выходом из квартиры застыл в дверях. Что я ему скажу? «Я вижу
те же сны, что и Лиз, доктор Арольд, и даже говорю с её второй
личностью. Так-то!» Он скорее поверит, что диссоциативное
расстройство у меня, а не у неё… или сразу наградит диагнозом
шизофрения. Тогда уж меня не просто отстранят, да ещё и
смирительную рубашку наденут. Нет, с Арольдом лучше не связываться.
Я сел в кресло, достал бумагу и чернила и написал письмо
Шварц-Гаусу, пытаясь как можно убедительнее изложить в нём свой
взгляд на болезнь Лиз и мой подход к лечению. О снах я всё же решил
благоразумно умолчать.
- Что с тобой, Килайя?
Аламеда попыталась сосредоточить взгляд на говорящем. Лони?
Почему он так уставился?
- Не называй меня Килайя, я же просила, - тут она почувствовала
на лбу что-то мокрое и брезгливо скинула с себя — рядом упала
связка влажного тростника. - Это ещё зачем?
- Все гребли к берегу, и вдруг тебе стало плохо, - сказала
появившаяся в поле зрения Нита. Вид у неё был встревоженный. - Ты
бредила.