Риль был убеждён: когда
недосказанность исчезла, работать стало намного проще. Что думал по
этому поводу Гленнар, ни в одном протоколе не значилось.
— Хорошо, — подал голос Вириен, —
значит, коль скоро сыскному ведомству не нужно искать Избранную,
может, займёмся поисками пропавшей старушки?
— Тем более Тварь тоже искать нет
никакой надобности, — беззаботно поддакнула Таника, — она уже сама
нашлась.
Все помрачнели. Вести, пришедшие из
Истрейна, были хуже некуда. Тварь — никто не сомневался, что это
она — вырезала три деревни, не оставив в живых не только людей, а
даже ни единой курицы. И исчезла, как сквозь землю провалилась.
Где ждать её в следующий
раз?
Зачем она, Светлая Мать её раздери,
это делает?
Риль тяжело поднялся — скрипнул
бедный стул, явно подозревая, что жить ему осталось недолго.
Хотелось размять ноги, но отправиться на прогулку сейчас было
нельзя. Он начал ходить по комнате, сам себе напоминая волка в
клетке.
Большая комната. Двенадцать шагов в
длину.
— Даже если Избранную найдут без нас,
— заговорил он, — мы должны будем за ней присматривать. Именно мы,
к сожалению. Да, в пророчестве ясно сказано: она знает, что делает.
Но мало ли тех, кто знал, что делает, потерпели неудачу?
Пророчество не обещает нам, что она непременно победит Тварь. Может
— не означает сделает. И потом, у меня есть информация о том,
что... Впрочем, Вириен расскажет лучше. Рьен?
Вириен встал с места — он всегда
докладывал так, как будто отчитывался вышестоящему начальству. Был
он человеком весьма неглупым, при этом внешне неприметным, так что
Риль использовал его во всякого рода тайных операциях, когда нужно
куда-нибудь проникнуть, что-нибудь увидеть или услышать и главное —
уйти незамеченным. Умеренно смуглый, умеренно длинноносый, с
волосами тёмными, но не чёрными, и глазами неопределённого
сероватого оттенка, которые поди разгляди ещё, потому что
рассматривать его лицо нет никакой охоты, Вириен сливался с
местностью легко и просто. Риль иногда сам попадался в эту ловушку,
забывая, что он рядом.
Вот Гленнар, например, был полной его
противоположностью. Яркий, громкий, он привлекал к себе внимание,
даже если просто стоял и молчал. Бросалось в глаза решительно всё:
его огненно-рыжие волосы, умное, красивое лицо с живой мимикой,
яркие цвета его одежды. Казалось, он не задумываясь принимает
эффектные позы, даже опускаясь на стул в ведомственной столовой.
Очень, очень хорошо давило это всё на подозреваемых, так что при
допросах сих субъектов равного Гленнару найти было трудно.