— Хочешь сказать, она сама виновата? — скривился Такеши.
— Нет, — покачал головой Инаби, неотрывно глядя другу в глаза. —
Это твоя ошибка. Ты поддался эмоциям. Лично та девушка не могла
участвовать в атаке на Узушиогакуре — ей было слишком мало лет.
Поэтому…
— И поэтому нельзя было её убивать?.. — саркастически хмыкнул
Узумаки.
— Можно, — кивнул Инаби. — Вспомни, что говорил Джирайя-сенсей.
Нельзя позволять ненависти взять над собой верх. Ты мог убить её,
мог пощадить, мог покалечить и оставить валяться в лесу, пока не
подошла бы патрульная команда. Но нельзя поддаваться эмоциям. Вот и
всё.
— Ладно. Допустим, ты прав. — хмыкнул Узумаки. — Думаешь, ты вот
так сказал, и я сразу смогу спокойно уснуть?
— Не «допустим», а точно прав, — улыбнулся Учиха. — Что же
касается сна… тут тоже всё очень просто!
Отступив от друга на пару шагов, молодой шиноби сложил пальцы в
печать Тигра:
— Катон: Эндан! — меткий плевок зажёг огонь в железной чаше. По
площадке заплясали неверные красноватые отсветы.
— И что всё это значит? — скептически выгнул бровь Такеши. — я
помню, что ни на что серьёзнее этого слабенького плевка твоего
ниндзюцу не хватает. От твоих глупых выкрутасов, конечно, в сон
клонит, но…
— Меньше слов, Кеша-кун, — оскалился мальчишка. И, подойдя,
хлопнул товарища по плечу. — Инаби-данна сегодня добрый. Он
проведёт с тобой спарринг и надерёт тебе жопу, так что спать
будешь, как убитый (но на животе), не отвлекаясь на глупые
мысли.
— Не говори глупостей… — фыркнул Такеши. Развернувшись, он
сбросил с плеча руку товарища, и неяркое красное пламя осветило его
хмурое лицо. — Я же знаю, что ты и так не высыпаешься. Иди спать, я
сам потренируюсь.
— Понимаю, что тебе не хочется отхватывать по щщам,— Инаби
отвесил другу несильный пинок и перетёк в низкую стойку. — Но
придётся. Как сказал бы один крутой парень: «Урок первый —
тайдзюцу»!
Сакумо хмыкнул. Не узнать фразу, с которой он обычно начинал
занятия с сыном, было невозможно.
— Нарвёшься же сейчас, — на хмуром лице Узумаки против его воли
появилась кривая ухмылка. — Я сильнее, тяжелее, и устал за день
куда меньше твоего.
— Как сказал бы другой крутой парень… — на скрытом ночным мраком
лице Учиха вдруг зажглись два алых огонька. — Ты ничто против этих
глаз!
Пару минут Сакумо наблюдал за мечущимися в полутьме фигурами
генинов. Время от времени неровный красноватый свет выхватывал из
мрака их лица, и тогда становилось видно застывшее на них выражение
хищного веселья и азарта. Хатаке тихонько скользнул назад и,
задумчиво улыбаясь, отправился в штаб. Пакура молча следовала за
ним.