24 марта 46 года от основания Конохи. Страна Рек. Деревня
Скрытой Долины
Слаще всего спится на рассвете. Утро, как водится, уже красит
нежным светом стены второго барака, а весь мир, кажется, замирает,
стремясь урвать последние, самые сладкие минуты сна. Из
приоткрытого окна тянет свежестью, какая только и бывает утром в
весеннем лесу. Суматошное чириканье птичьего племени не мешает, а
наоборот, сильнее убаюкивает. Зарываешься носом в подушку, уютно
сворачиваешься под тонким одеялом в компактный клубок и…
— Па-а-а-адъё-о-о-ом! — радостно орёт кто-то над самым ухом, и в
следующую секунду на мои многострадальные нервы обрушивается
настоящая какофония — вдобавок к и не думающим стихать воплям
гадский Инузука начинает радостно размахивать массивным, с полтора
кулака, колокольчиком. Нинкен звонко подгавкивает, носясь из угла в
угол.
— Хр-р-сша-а, — зеваю и пытаюсь повыше натянуть одеяло и
прикрыть уши руками. Я идиот. Вот нахрена надо было на свои
кровные, с риском для жизни заработанные денежки покупать у местных
этот чёртов колокольчик? Даже прижатые к ушам руки не помогают. —
Ребят, давайте сегодня как-нибудь без меня, а?
— Ага-а! — радостно орёт Ботан. — Нарушитель режима! Мицумару!
Взять его!
Охо-хо!.. Заберите меня отсюда, кто-нибудь! С утра пораньше
собаками травят!
Этот гадский электровеник с неотключаемым «гав-гав» режимом
споро принимается за дело. Сначала хитрая псина обозначает ложное
направление атаки — в районе моей спины. Да так мощно обозначает,
что аж в ушах звенит и зубы ноют, до того противный у псины голос.
А когда я переключаю всё внимание туда, бросается в ноги и, рыча
как цепной ротвейлер, зубами стаскивает с меня одеяло.
— Мицу…тьфу! …мару! — я и дёрнуться толком не успел, как этот
нехилый кабанчик пропрыгал по моей многострадальной тушке (как
специально по вчерашним синякам целился, гад!) и принялся
вылизывать лицо. — Уйди, тьфу ты, блин! Уйди, зараза! Без тебя
умоюсь. Фу, тебе говорят!
Кое-как отпихнув инузуковского кабысдоха, сажусь на кровати. Эта
жёлтая скотина, гавкнув напоследок мне в ухо, спрыгивает с кровати
и мчится в соседнюю комнату, откуда слышится звон колокольчика и
ботановские вопли. Хмуро оглядываю комнату. Встречаюсь с
точь-в-точь таким же хмурым взглядом Узумаки.
— Не выспался? — криво улыбается Такеши, пытаясь растопыренной
пятернёй привести в порядок растрепавшиеся во сне лохмы.