Нет, отбирать я ее не буду, тяжелое ружье, однако, и не шибко
эффективное в бою, пусть дед с ним службу блюдет. Я выпрыгнул из
окна и тут же прижал сторожа к стене вместе с его ружьишком,
приставив к глазу свою отвертку. Очень обычно эффективно действует
на неподготовленного человека, жить то всем хочется, да и глаз
никому терять не советую.
- Стой, стой, мил человек! - взмолился дедок. - Ты это чего
надумал, убивать меня что ли? Так я на службе, меня никак нельзя
трогать. За меня тебя посадють и надолго. Пожалеешь же потом. Давай
как-то мирно расходиться. Я же вижу, что ты только одежду старую,
рабочую украл, так за нее никто ругаться не станет. Не надо меня
убивать.
- Какая такая служба, батя? - поинтересовался я. - Война вовсю
идет, кончилась служба вместе с мирным временем -это раз. А второе
-так наверняка все твои слесаря и работнички в окопах сидят, и за
грязную свою одежду ко мне обиды не имеют, так что ты сам чего?
- Порядок должен быть во всем, - буркнул сторож. - Война не
война, а ежели порядка не будет, то все же растащат.
- Ordnung muss sein! - фыркнул я. - Это на немецком, а
переводится так -порядок прежде всего. Ты часом, дед, не немец? А
то ведь зарежу сейчас.
- Какой я тебе немец?! -возмутился сторож. -И убери ты от меня
эту отвертку, нервирует она меня сильно.
- Ладно, как скажешь,- покладисто согласился я, сунув отвертку в
карман штанов, но ружье не отпустил, пальнет еще дед, а мне умирать
никак нельзя, миссия у меня невыполнимая, однако. - Поесть
чего-нибудь у тебя найдется? А то так пить хочется, что
переночевать негде.
- Найду, - буркнул сторож. - И ружьишко мое отпусти, не заряжено
оно. Лихой ты парень, похоже из военных, только непонятно что тут
делаешь. Сам сказал, все твои на фронте, а ты здесь.
- Так ничего в этом страшного нету, - я отпустил дедка, он
повесил ружье на плечо и зашагал вперед, я за ним потопал. - Сейчас
с тобой червячка заморю, и пойду на фронт немца бить.
- Пойдет он, - пробурчал сторож. - А то что фронт ушел от нас на
сотню с лишним верст, тебе не беспокоит?
- Не, не беспокоит, - усмехнулся я. - Я вообще спокойный очень,
хоть и сильно жизнью пуганый.
Мы дошли до ворот, рядом нашлась небольшая сторожка - сарайчик
два на два, а в нем небольшой топчан, да стол, на котором горела
керосиновая лампа, которую дед сразу по-хозяйски погасил. И это
правильно. Чего ей гореть, уже совсем светло стало. На стол дед
поставил бутылку с молоком, закрытую газетной пробкой, литра на
полтора, правда осталось в ней половина, но для меня и то праздник.
Еще развернул тряпицу, а в ней кусок сала и краюха ржаного хлеба,
кроме того дед выложил луковицу и рубанул ее тупым ножом на две
части - вообще праздник для моего голодного желудка. Я аж слюну
сглотнул, и руки у меня от жадности задрожали.