Сало дед нарезал ломтиками тупым сапожным ножом, и я набросился
на еду.
Сало всему голова, а с хлебом вещь вдвойне, оно сытость надолго
дает. Не зря же немцы начали сало своим солдатам давать после того,
как увидели, что у красноармейцев оно входит в сухой паек, и часто
сало лучше тушенки, потому как весит меньше, а силы дает
больше.
- Ты вообще кто, паря? -спросил дед, ставя свою бердану в угол и
снимая плащ. -И главное, чего тут делаешь?
- М-м-м, - промычал я, жуя сало. Вкусное, с чесночком, однако,
да и хлеб свежий. Давно я такого не едал. Вот чем хороши давние
времена так это тем, что вся еда натуральная, отрада для желудка. -
М-того...
- Того, не того, - проворчал сторож. -Так оголодал, что ответить
не можешь? Впрочем и сам вижу по манерам, что вояка. И чего ты тут
забыл? Твои то родину защищают далеко отсюда, а ты здесь торчишь.
Отстал что ли?
- Можно и так сказать, - я запил еду холодным молочком, и стало
мне так хорошо, как давно не было. Это же счастье, сначала
поголодать, но не сильно, а потом поесть, да вкусно. - Но ты,
дед, меня дезертиром не считай, я свое восполню, да еще с
прибытком, стыдно моим командирам не будет.
- И как же это ты восполнишь?- ехидно проговорил сторож. - У
тебя даже ружа нет.
- Ружа нет, - согласился я. -А голова на плечах есть. Ты лучше
скажи мне, батя, у тебя еще сало с хлебом есть? Мне бы оно сильно
не помешало. Я бы не отвлекался на поиски жратвы, а немца бы бил,
не люблю я его, однако, счеты у меня к германцу есть большие. Ты не
кривись, отец, слово даю, услышишь еще обо мне, и так, что не
стыдно будет за то, что мне с едой помог.
- Сало есть, да только дома, - дед посмотрел на меня строго. - И
хлеба найду. Только не врешь ли ты мне? Немцы на днях к нам
заезжали, у Клавки свинью забрали, да сразу ее и зарезали. Хорошая
была свинка, и зарезали ее ловко, сразу видно мастеров. Так вот,
паря, те немцы выглядели уж очень справно, и автомат у них был, и
винтовка, и даже пулемет новый имелся в люльке мотоциклетной. Да и
сами они выглядели сытыми и довольными. А ты на кого похож? Ни
оружия, ни вида, одно слово - дезертир и трус. Об твою морду только
котят бить, одни на ней углы от недоедания.
- Обидно сказал, однако, - я допил молока, доел хлеб, еды больше
не осталось, и мне стало грустно. -После твоих слов даже воевать
неохота стало, пойти что ли полежать вон в том тракторе наполовину
разобранном. Ты мне, дед скажи, где немцы и дашь ли сало? Давай
только по-хорошему. Я тебе пообещал, что ты обо мне услышишь?
Пообещал... Сказал, что немцев не люблю. Сказал... Что ж ты мне не
веришь?