«Оху… Вот это ж… Млять, да…, -
несколько секунд я пытался про себя изобразить, что-то типа малого
петровского загиба. – Как же она среагировать-то успела и главное
так правильно. Ёб… Хотя о чём я?! Марфа-Мария-Елизавета в своё
время на Александра II покушение готовила, значит, с бомбами имела
дело. Как же ей сейчас больно-то! Горячее ядро руками…».
Я посмотрел в глаза Марфы и увидел
расширенные зрачки и слёзы, готовые потечь в любой момент.
- Ничего, Тимофей Васильевич, всё
перемелется и мука будет. Почти не больно уже. Пашенька хорошо раны
обработал. Вот если бы граната взорвалась, было бы куда хуже, -
Бутягина криво улыбнулась. - Нам одной, которая во дворе больницы
рванула, хватило. Марию Аркадьевну зацепило и одного раненого,
вышедшего подышать свежим воздухом, убило.
Беневская продолжала безучастно
сидеть на стуле с закрытыми глазами.
- Ничего страшного, Тимофей
Васильевич. Осколок кожу у мадмуазель Марии на лбу порвал. Я уже
зашил рану. У Машеньки лучше бы получилось, но вот с руками у неё
беда. А Мария Аркадьевна сейчас немного не в себе. От опиума
отходит, - быстро протараторил Бутягин.
В этот момент девушка открыла глаза
и как-то расфокусированно посмотрела на меня.
- Всё будет хорошо. Мне уже лучше.
Просто я лежать не могу… Сразу тошнота подступает, после того, как
кровать качаться начинает, если глаза закроешь. А сидя, я себя
нормально чувствую, даже с закрытыми глазами, - девушка вновь
опустила веки.
Я посмотрел на супругов, и те
глазами и мимикой постарались показать мне, что всё будет
хорошо.
- Я могу чем-то помочь? – спросил
Бутягиных.
- Тимофей Васильевич, если можно
достаньте мёда и облепихового масла для лечения ожогов. Я не могу
покинуть больницу, чтобы сходить на рынок или в магазин. Да и не
знаю, работают ли они, - смущённо попросил Павел Васильевич.
- Сделаю всё, что в моих силах, - я
посмотрел на Бутягину, которая, заметив мой вопрошающий взгляд,
сделала знак руками и глазами, показывая мне на выход. – Постараюсь
через несколько часов, принести.
С этими словами я вместе с Бутягиным
вышел из комнаты. Едва закрылась дверь, Павел Васильевич обратился
ко мне со словами:
- Тимофей Васильевич, не волнуйтесь.
У Марии Аркадьевны всё будет хорошо. На фоне остаточного действия
опиума и возможной контузии, она пока неадекватно реагирует на
окружающую обстановку и очень переживает по поводу того, какой у
неё шрам останется. До вашего прихода, она несколько раз
произносила фразу: «Как же Тимофей Васильевич увидит меня в таком
виде?!»