– Что ты слышал? – подхватила она, стуча пальцем по дереву.
– Я не совсем твердо помню это… просто базарные сплетни, наверное вранье, но что даже раджи… мелкие горные раджи…
– Ноу них, тем не менее, хорошая раджпутская кровь.
– Несомненно, они хорошей крови. Но даже они продают самых красивых своих женщин из корысти. Они продают их на юг, аудхским заминдарам и тому подобным людям.
Ничто так упорно не отрицают мелкие горные раджи, как именно это обвинение, но именно этому беспрекословно верит базарная толпа, толкуя о тайной торговле рабами в Индии. Сдержанным негодующим шепотом почтенная дама разъяснила Киму, какой он лукавый лжец. Намекни об этом Ким в те дни, когда она была девушкой, и в тот же вечер ее слон затоптал бы его до смерти. Это было истинной правдой.
– Ахай! Я всего только нищий парнишка, как изволила сказать Око Красоты, – завопил он в притворном ужасе.
– Око Красоты, скажешь тоже! Кто я такая, что ты смеешь приставать ко мне с нищенской лестью? – И все же давно позабытое обращение заставило ее рассмеяться. – Так можно было сказать сорок лет назад, и не без основания. Даже тридцать лет назад. Но вот что выходит, когда шляешься по всему Хинду! Вдова владетельного князя обречена встречаться с подонками и терпеть насмешки нищих.
– Великая владельная княгиня, – быстро подхватил Ким, заметив, что она дрожит от возмущения. – Я именно тот, каким считает меня великая владетельная княгиня, но, тем не менее, мой учитель святой. Он еще не слыхал приказа великой владетельной княгини.
– Приказа? Мне приказывать святому человеку, учителю Закона… прийти и говорить с женщиной? Никогда!
– Смилуйся над моей глупостью. Я думал, что было отдано приказание.
– Нет, не приказание. То была просьба. Ясно тебе теперь?
Серебряная монета звякнула о край повозки. Ким взял ее и низко поклонился. Старуха понимала, что его нужно умаслить, ведь он был глазами и ушами ламы.
– Я только ученик святого человека. Быть может, он придет после того, как поест.
– О скверный и бесстыдный мошенник! – унизанный драгоценными камнями палец неодобрительно погрозил ему, но он слышал, что старуха тихо смеялась.
– А в чем дело? – сказал он, переходя на свой самый ласковый и доверительный тон; перед этим тоном – Ким знал это – могли устоять лишь немногие. – Или… или твоей семье не хватает сына? Говори откровенно, ибо мы, жрецы… – эти слова он полностью заимствовал у одного факира Таксалийских ворот.