- Испугалась? - спросил орк,
потому что я дрожала всем телом и даже зубами стучала.
- Нет, замерзла, - призналась
я, хоть сгоревшая в призрачном огне одежда и была на своем
месте.
Рут рассмеялся почти
истерично, но я буквально кожей чувствовала, что напряжение уходит.
Все закончилось.
- Как так вышло-то? - наконец
смог заговорить и потрясенный Ферин, опасливо выглядывавший из
бывшего зала через прогоревший проем. - Ты знала? Ты ведь знала,
потому и попросила меня лезть в гнездо, если вдруг что-то случится!
Что за дела, Вель?!
- Здесь был Жнец. Она ждала
хозяина таверны, но согласилась принять вместо него добровольную
плату за все эти души, - я нехотя отлепилась от такого теплого
степняка и зябко обхватила плечи руками. – Только у меня не вышло
даже сгореть как следует. Жнец сказала, что что-то меня бережет от
нее.
- Ты же могла умереть, твою ж
матерь! - вор осмелел от возмущения и вошел на руины кухни. - Кто
бы тогда оплатил мой труд?! Ты бессовестная нанимательница, Вель, и
бесчестная!
Я многозначительно похлопала
по традиционно пустому месту на поясе.
- Это для твоей же
безопасности, - Ферин бросил мой кошель мне обратно. - Так оно
целее будет, а то у тебя украсть легко, как плюнуть по
ветру.
- Пойдем, пока тут все не
рухнуло окончательно, - напомнил Рут, вновь вернувшись в свое
исключительно флегматичное состояние, будто ничего и не
случилось.
- Да, дерево не выдержит
второго пожара, хоть и призрачного, сейчас начнет рассыпаться, -
подтвердил воин Прери, посторонившись от второй опасно
накренившейся балки.
Он первый вышел в зал
харчевни, показывая нам пример. Я шагнула следом, высматривая свою
сумку среди остатков мебели. Кажется, я оставляла ее под столом, за
которым сидела. Но стола-то уже не было. Вокруг было унылое
пепелище и обгоревший остов самого дома, просвечивающий всеми
стенами насквозь. А вот нашлись наши вещи на не расседланных
лошадях.
Я остановилась у своей Хели и
прислонилась лбом к седлу, пока меня никто не видел за лошадью.
Дрожь еще не ушла до конца, я чувствовала себя отвратительно,
просто какой-то выжатой тряпкой. Страх смерти – недостойное воина
чувство. Мне снова было чего стыдиться. Видимо, я плохой
воин.
- И все-таки я боюсь
призраков, - вынуждена была признать я и это, проверяя чудесным
образом оказавшиеся снаружи сумки, когда заметила краем глаза, как
мне помахал уходивший по тракту уже полупрозрачный мужик с вилкой,
торчащей в руке.