Кенет не знал, что и сказать. В словах служителя был свой резон.
Служитель старше и знает жизнь лучше. Стоит ли спасать
недорезанного бандита, который не сегодня-завтра все равно протянет
ноги? Стоит ли из-за него нарываться на неприятности? Но разве
можно положить еще живого человека на носилки и отнести его в
покойницкую? При мысли об этом Кенета охватил ужас. Он решил, что
будет защищать раненого, а если потребуется, то и драться.
В дверь просунулась чья-то голова.
– Поди сюда, – окликнула служителя голова. Служитель выругался и
неохотно поплелся на зов.
Выждав, пока он отойдет подальше, Кенет поднял раненого на руки
и вышел. Не будь тело таким тяжелым, он бы побежал: приходилось
спешить. Иначе еще живого человека равнодушно свалят с носилок
среди мертвых тел, и он, Кенет, будет в этом виноват.
Шатаясь и изнемогая, Кенет дотащил раненого до своей подсобки и
пинком открыл дверь. Загремели ведра, застучали падающие швабры.
Кенет кое-как распинал барахло и опустил раненого на пол.
Веки умирающего чуть заметно дернулись.
– Лежи здесь и жди. Только не вздумай стонать, – ровным голосом
приказал Кенет. – Я буду приходить.
Ему удалось вернуться раньше вислоусого служителя, хоть и
ненамного. Едва Кенет свернул пропитанный кровью тюфяк и бросил его
в угол, как вновь открылась дверь и вошел служитель, за время
отсутствия успевший изрядно нагрузиться какой-то дешевой выпивкой.
Перегаром от него разило неимоверно.
– Уже? – пьяно обрадовался он и вновь закусил ус. – Ну, давно бы
так.
Кенет неопределенно кивнул.
– Т-тяжелый был? – сочувственно осведомился служитель.
– Тяжелый, – сдержанно согласился Кенет.
Он вернулся в подсобку, по дороге стянув кружку уже остывшего
целебного питья. Напоить раненого оказалось нелегко. Кое-как
управившись с этим трудным делом, Кенет втиснулся на пол рядом с
полуживым незнакомцем и мгновенно уснул.
Теперь Кенету приходилось спать еще меньше: нужно было встать
раньше, чем его придут будить. А еще надо было время от времени
забегать в подсобку, обмывать раны незнакомца, менять ему повязки,
поить: есть он не ел, только пил. Кенет не мог с уверенностью
сказать, приходил ли раненый в сознание. Может, он молчит от
слабости? А может, и вовсе ничего не чувствует и не воспринимает? А
может, все труды Кенета напрасны, и в следующий раз он найдет в
подсобке труп?