Во дворец Юкенна все-таки повел Кенета через дверь, а не
подземным ходом, хотя Кенет и был уверен, что какие-то самые
заброшенные, самые тайные ходы под замком наместника определенно
имеются. Не могут не быть. Но раз уж Юкенна предпочитает оставить
их по-прежнему тайными – его право.
Юкенна вывел Кенета наружу неподалеку от Радужного моста. Любое
праздничное шествие, по обычаю начинавшееся у Зубчатой башни,
неминуемо ступало на Радужный мост. Сейчас на Радужном мосту не
было ни души. Ночь выдалась неожиданно прохладная, и Кенет слегка
озяб в тонком летнем хайю. Ну все кувырком сегодня! Днем, в самую
жару, Кенет щеголял в теплой деревенской куртке, а ночью вышел на
улицу в тоненьком кафтане.
У главного входа Юкенна даже не замедлил шаг, да Кенет от него
этого и не ожидал. Он бы скорее удивился, вздумай Юкенна провести
его во дворец через величественную дверь, окованную бронзой, а не
черным ходом. Впрочем, и черный ход показался Кенету роскошным
донельзя. Юкенна несся во всю прыть, так что Кенет едва поспевал
следом, и сыпал последними указаниями.
– Имей в виду, – торопливо говорил он, шагая через две
ступеньки, – тебя здесь нет и не было никогда, потому что для всех
остальных наместник вовсе не болен. Он затворился в своих покоях,
чтобы заняться в одиночестве постом и молитвами. Завтра во
всеуслышание объявят, что наместник молится за процветание города.
Лучше бы город помолился за наместника! – закончил Юкенна с
неожиданной горячностью.
Здесь, во дворце, он не шутил больше, не посмеивался над старым
князем, как давеча за ужином у Аканэ. Там, за стенами города, можно
и даже нужно было шутить и смеяться, чтобы хоть на время забыть
напряженную тревогу, царившую в замке. Здесь же смех был неуместен,
даже невозможен, здесь сам воздух был давящим, стены словно
источали горестную безнадежность.
– Сюда, – объявил Юкенна, отстраняя плечом слугу, и открыл
дверь. Кенет, не сбавляя шагу, с разгону влетел внутрь и сумел
остановиться лишь посреди комнаты.
На полу возле широкой постели неярко горел узкий маленький
светильник. Балконная дверь была приоткрыта, и на балконе,
вцепившись в кованую решетку, стоял человек и напряженно
вглядывался в ночную темноту. Заслышав шаги, он разжал руки и резко
обернулся. Тяжелая чугунная решетка была смята, скомкана там, где
ее касались эти могучие руки, и потрясенный увиденным Кенет
невольно отступил назад, налетев при этом спиной на Юкенну.