– А их ты тоже в честном бою убил? – кивнул головой в сторону перевала Калюжный. – А в Буденновске за беременных женщин вы по-мужски прятались? А в Мекенской Сашку Храмова по-мужски в Тереке со связанными руками утопили? А в Чернокозово девчат наших по-мужски насиловали? А в Урус-Мартане офицеру МЧС, который вам же, уродам, хлеб привез, голову пилой по-мужски отпилили?.. Нет, урод, развязывать тебя и устраивать с тобой дуэль я не буду. А шлепнуть, как поганую собаку – шлепну!.. И рука не дрогнет. Потому что таких как ты надо уничтожать!.. Как тебя звали-то при жизни?
– Свинья! – извивался на земле Каландар.
Поняв, что подняться ему так и не удастся, он опять попытался плюнуть в Калюжного, но плевок у него вновь не получился.
– Надо ж, какие у вас имена бывают, – скривил губы, стараясь обозначить усмешку, Константин. Он вдруг почувствовал, что еще немного – и не сможет выстрелить в лежащего перед ним безоружного человека. А потому он резко оборвал сам себя и торопливо проговорил: – Ну ладно, прощай!
Он коротко нажал спусковой крючок. Несколько выпущенных почти в упор пуль впилось в сухое смуглое мускулистое тело. Каландар выгнулся, напрягся, захрипел, выпучив глаза, засучил босыми ногами… А потом вдруг сразу обмяк, вытянулся на камнях. Губы его шевельнулись, словно хотели еще что-то сказать, но что именно – никто не услышал. В уголках рта появилась кровавая пена. Было видно, как на его глаза наползли веки, закрывая их навсегда.
– Его Каландар звали, – торопливо заговорил щуплый. – Вы нас не…
Его слова заглушила очередь, которую дал давно ждавший этого момента борттехник. Замочили бы этих ублюдков еще с воздуха – да и все! А то командир такую бодягу затеял – с тоски помрешь… Вообще всех бы их, чечиков, к одной стене – и из пулемета! А то разводим церемонии…
А со скалой командир здорово придумал… Во картинка будет!.. Жаль кинокамеры нету – на всю жизнь была бы память.
Калюжный стоял над тремя мертвыми телами. Казалось бы, он должен сейчас чувствовать себя удовлетворенным. Он отомстил за Мишку, за генерала Волкова, покарал бандитов, которые расстреляли нашу колонну. Однако радости от содеянного Константин не испытывал. Ладно, заповедь «Не убий!» на войну и военных не распространяется. А вот как быть с «не убей безоружного»? Или «лежачего не бьют»? Как быть с представлением о милосердии?..