Но уже в следующее мгновенье он увидел и картину, бредовую
картину, как с похмелья, — и понял, что ничего ему не снится.
Удары, крики и всё, что тут творилось, происходило взаправду,
наяву.
На площадке перед входом в помещение НП бились на саблях два
чудака в блестящих кольчугах и островерхих шлемах. Один из бойцов
был высокий, а другой и совсем дылда — он-то как раз и орал те
непонятные бусурманские слова, так ошарашившие старшего
прапорщика:
— А гош! А друа! Па конте!
Не сразу Марченко и сообразил, что ведь это старые его знакомцы
— старший лейтенант, то есть теперь уже капитан Павленко и штатский
доцент Свешников. Кольчуги и шлемы его с толку сбили, да ещё сабли
— кстати, самые настоящие, остро заточенные, опасно сверкавшие на
солнце. Они сталкивались в воздухе и как раз и производили особый
ритмичный лязг.
Кстати, фехтовали эти двое сабельщиков красиво — любо-дорого
посмотреть. Почти как в кино.
В другой бы раз Марченко поцокал языком от удовольствием, глядя
на то, как бойцы легко и свободно лавируют, носятся по площадке
туда-сюда, то делая выпады, то отступая. С боевыми-то
саблями!.
— Тарищ полковник, разрешите доложить, — прокашлявшись для
солидности, начал Марченко.
— Валяй! — бросил Лавров нетерпеливо.
— Разрешите доложить, что перед нами не рек… не реконструктры, а
чле… бойцы группы подполковника Дёмина. Капитан Павленко и доцентр
Свешников.
К этому моменту Павленко, увлеченный поединком, и сам заметил
прибывшую тройку старших (по отношению к нему) офицеров и гаркнул
сначала «Альт!», а потом «Смирно!», немедленно прекратив схватку,
вытянувшись во фрунт и отдавая честь саблей.
Самому себе, по сути, эту команду проорал, поскольку Свешников
хоть тоже биться перестал, но клинок опустил лезвием вниз, сам
принял довольно вольную позу, широко расставив ноги в дурацких
сапогах с загнутыми кверху носками.
«Доцент!» — подумал Марченко про него почти с ненавистью,
поскольку чувствовал — всеми частями тела чувствовал — что
полковника эта вольная поза сильно раздражает.
А уж гнев начальства мог обратиться не на какого-то там
штатского археолога, а именно на него, старшего прапорщика
Марченко.
И ещё Роману Михайловичу показалось, что некая штукенция
отлетела в сторону от блестящего шлема капитана Павленко. Что это
за хреновина такая, он понять не сумел, но то, что небольшой, серый
и как бы размытый движением предмет быстро отскочил в сторону от
Денискиной башки и исчез в тени, отбрасываемой зданием НП, он мог
бы хоть на Библии поклясться, хоть на Уставе гарнизонной и
караульной службы.