Время тянулось медленно, неторопливо вился разговор.
– …Я подбежал: «Дяденька, на! Ты вот сейчас обронил». Что думаешь? Он первым делом плеть поднял, потом уже в седле ко мне обернулся.
– И забрал?
– Взъярился: «Марш отседова!»
– Это потому, что он в тебе иногороднего признал.
– Слушай, – продолжал тощий, со впалыми щеками, совсем еще молодой красноармеец. – «Ты, говорю, кисет доставал, кошелек твой выпал». Он меня плетью – ж-жах! «Будешь указывать, что у меня откуда упало!»
– Эка ты!
– Я бежать. Потом гляжу: кошелек-то старый, а денег в нем полтора рубля.
– Тогда на это погулять было можно.
– Еще бы…
Второй красноармеец, уже лет под сорок, с крупными чертами лица, босой, в рваном крестьянском кафтане, сказал:
– Обиделся, вишь, что перед иногородним растеряхой предстал.
– Да какая там ему была разница!
– Не говори. Я с малых лет по станицам. Батрачили. И батька, и сам я… У них, тебе скажу, если свадьба, то сперва у жениха да невесты по неделе гуртуются, потом по другим дворам идут. И вот послушай: чеп бьют. Кол такой. Кто его последним ударом в землю вколотит, тот и вино на гулянку в этот день всей компании ставит.
– Кто же его будет вколачивать? – изумленно и весело взглянул на напарника молодой красноармеец.
– Будет. И опосля до последнего гроша выложится. Честь! Дружков угостить, стариков, станичного атамана. У них свой – так свой. Зато ты вот, ну я приду, и что ему ни говори – не поверит. Для него коли не казак, так и не человек вовсе. Как отрезано.
– У-у, – глухо донеслось из темноты.
Молодой красноармеец вскочил на ноги:
– Голос чей-то?
– Сова, – не отрывая глаз от костра, ответил его напарник. – В поле роса, а пыль на дороге сухая, теплая. Мыши гулять выходят. Сова – тут как тут.
Молодой красноармеец свернул цигарку, раскурил ее от головешки.
– Пойду, – он кивнул в ту сторону, откуда донесся глухой звук. – Огонька отнесу ребятам.
– Дуй, – согласился напарник. – Еще помрут, не куривши…
Шаги парня затихли вдали.
Костер догорал. Темнота становилась гуще. Караульный, ссутулясь, вглядывался в язычки пламени, пробегавшие по раскаленным углям.
В той стороне, куда ушел красноармеец с цигаркой, послышались ругань, крики, затем приближающийся топот.
Подбежал один из тех бойцов, что находились в секрете.
– Где взводный? – спросил он.
– Спит, – ответил караульный.