Верес не то чтобы не верил в загробную жизнь, призраков и прочую
гремучую смесь из суеверий, крепко засевших в головах его
соплеменников. Просто не очень любил сказки про потустороннее.
Недолгая, но суровая жизнь его доказала одно строгое правило: всё,
что может осознанно убивать - оно на этой, живой, стороне. Взять
хотя бы тех же проклятых палачей...
Другой вопрос, какая она, эта «живая» сторона. Чистая или
Нечистая. Нечистую плоть очень трудно убить. Но берегись её, пока
она живая... А призраки... - Верес попытался усмехнуться, но вышло
не очень. - Даже если встретишь его, самое страшное, что может
случиться - испачканные штаны, если задок не слишком крепкий.
Конечно, во всем этом странном деле ещё оставалось место для
вмешательства Четырех... Сонм богов стихий вполне мог иметь против
него памятную зарубку, и даже не одну. Вересу очень даже нравилось
время от времени гневить четвёрку. Сколько раз он смеялся
неминуемой смерти в лицо, охотясь на неистребимую и крайне опасную
нечисть!
Тоже мне, боги, играющие в игрушки! - подумалось вдруг ему. - В
живые игрушки... Неужто они так забавляются или мстят? Кто-то один
или все четверо разом? Или, быть может, у ВСЕХ так?.. Воспаришь над
бездыханным телом и висишь как дурак - ни вправо, ни влево, ни
вверх, ни вниз?
Однако, боги безмолвствовали и ничем особо не выдавали себя.
Что, если не они это вовсе? Верес напряг вязкую, ужасно непослушную
память... Да, оставалась в запасе ещё одна, совсем уж сумасшедшая,
версия. Вдруг это их рук дело?.. Он, конечно же, верил в
учение про Создателей, даром что даже упоминание о них официально
запрещалось Высшими жрецами Четырех по всей Айе под страхом самого
сурового наказания.
В Создателей сложно было не верить. Любой, кто хоть раз увидел
один из гигантских Монументов Жизни, что стояли на краях мира,
поверил бы. Верес видел два - Монумент на восходе, и то лишь
издали, и еще развалины того единственного из пяти, что стоял в
самом центре мира, на плато Полудня, где сходились границы трех
самых крупных областей Айи. Но и внушающего благоговейный страх
вида тех развалин, не имевших ни капли общего с привычными храмами
и статуями признанных богов, хватило, чтобы он крепко-накрепко и на
всю жизнь уверовал. Хоть официально и считалось, что творцами жизни
являлись Четверо, вернее самый старший из них, Орот, бог неистового
огня и всего сущего, рожденного им из бушующего пламени...