Данила Васильевич махнул рукой,
отпуская Семена. И как только закрылась за ним дверь, тяжко
вздохнул. Если повезет, и Рябчук согласится, появится шанс
существенно сократить время на изыскания и пробитие канала на
другую сторону Яви.
Глава вторая
Никита
Вологда, июль 2011
года
Вздумай сейчас кто-нибудь в этот
ранний час прогуляться по берегу Вологды, он с интересом мог
увидеть странную картину: молодой парень в добротном костюме сидит
на песке и лениво кидает в воду камешки, что-то тихо бормоча себе
под нос. А попытайся этот прохожий подойти ближе и послушать, о чем
же разговаривает юноша, изрядно бы удивился. Произнеся несколько
непонятных фраз, он замирал, словно вслушиваясь в тишину,
стелющуюся над рекой, а потом снова продолжал шевелить губами,
задумчиво глядя на маслянисто-серебристую ленту.
И хорошо, если прохожий не обладал
даром мага, что позволило бы ему разглядеть мерцающую проекцию
рядом с парнем, очень уж похожую на джинна. Хотя откуда в самом
сердце России джинн? Не выловил же незнакомец из реки кувшин с
запечатанным магической печатью горлышком? Такого просто не может
быть! С другой стороны, пронырливые арабы путешествовали и
торговали на Руси столь активно тысячу лет назад, что вполне могли
потерять ценную вещь.
- Мое настоящее имя Крейг, сын
Рэнулфа из клана Нэрн, - негромко вещал Дуарх. – Мы жили
на равнинах и частенько вступали в войну горными кланами. Нашими
врагами были не все хайлэндеры или плэйсмены. С кем-то мы заключали
союзы, с кем-то роднились. Обычная жизнь шотландского клана,
изначальная как сама земля. Споры по поводу границ и угон скота
частенько приводили к войне между Семьями. Поэтому клан представлял
собой такую структуру, что каждый его член должен был готов в любую
минуту взять в руки оружие. И мой отец, и мой дед, и дед моего деда
уже с шести лет начинали познавать тайну воинского искусства. Также
и я, следуя заветам предков, учился защищать свой дом и
клан.
Вражда иногда доходила до таких
пределов, что вокруг оставшихся в живых оставалась выжженная земля,
а люди питались кошками и собаками. Настолько все вокруг было
разорено.
Я не вдавался в подробности
происходящего, потому что был молод и глуп. Как только звучали
тревожные сигналы рожков наших дозорных, мы вскакивали на лошадей и
неслись к границам владений, чтобы отбить нападение врага. Когда в
нашем клане появился этот странный человек, мне было восемнадцать.
Откуда пришел чужак, что за история волочилась за его душой – все
оказалось смутно. Якобы его звали Торберн, что он друид, изгнанный
из лесов за свои невинные проделки. Не понимаю, какие у чародеев
могут быть проделки, да еще «невинные». Но Торберн так увлекательно
и правдиво излагал свою историю, что совет клана поверил ему и
позволил остаться.