На что Яшка ехидно смеётся: «Дык...
неувязочка выходит похоже папаша. Нам вот, дядя Митя, в школе
говаривали, шо нетути никакого Бога на небе вроде бы
как».
– Цыц ты, анчихрист, не буди лиха,
пока тихо, и типун тебе на язык на всякий случай. Это вашей школе
он не нужон был, а здесь без его никак нам не справиться с нечистью
фашисткой.
- Ну ежали твой Бог за нас, то пусть
так оно и будет, хотя мне как-то не шибко верится, что такое
возможно.
- Ладно, проехали, анчихрист ты
эдакий!
Хотя, конечно, я и сам атеист махровый
со стажем.
Ну, конечно же, не с рождения.
Крестили как положено, тогда всех до одного ещё в младенчестве
крестили. В церковь регулярно таскала бабка за ухо по воскресным
дням.
Урок Божий даже в школе был у нас. Но
вёл тот урок крайне несимпатичный жирный поп с хроническим
перегаром и дежурной розгой в руке. Из всех его афоризмов мне
запомнился лишь один: «Битие! Одно лишь единое битие определяет
сознание учащегося», – и обязательно при этом розгой по ладони себя
похлопает, мордатый.
Тогда-то я и понял, и даже
окончательно убедился, что нет никакого Бога. Иначе как бы он
принял к себе на службу такого подозрительного работника, да ещё и
с такой красной мордой лица.
Потом, в гражданскую, в партию
вступил. И пошёл воевать за народную власть и правое дело. Не до
Бога было. Стреляй себе да стреляй, не до философиев с религиями.
Да и партия, она тоже подтвердила: «Нетути никакого Бога, а если,
где и есть, то это наверняка сама коммунистическая партия и
есть».
Вроде всё ясно, вроде и вопрос
исчерпан. Но как-то во время бомбёжки, когда от немецкого самолёта
уже отделилась чёрная точка, и летит она, постепенно превращаясь в
огромную бомбу, при этом дико верещит и целится прямо тебе в твою
бритую голову – ну тут уж о-о-очень хочется, чтобы Он всё же был и
хотя бы чуточку изменил траекторию полёта этой дуры в
сторону.
Или лежишь ты на голой землице, как на
витрине магазина кусок колбасы какой-нибудь «любительской», али
«докторской», и, как назло, лопатка твоя сапёрная недавно, во время
рукопашной у немца в черепной коробке застряла, некогда было
вытаскивать, а миномётчик вражеский, похоже, чует это, гад, не
дремлет, а замышляет чтой-то недоброе. Мины свои сеет щедро и
густо, и разрывы к тебе всё ближе и ближе подбираются… Мина, она,
тварь, такая! Осколки вдоль самой земли стелет, и ты уже почти что
всем своим нутром чувствуешь кусок горячего железа, торчащий из
твоей тощей фигуры.