Все круги ада - страница 30
Мустафа сквозь зубы, в сердцах произнёс: «Нехороший он человек! Шакал он поганый!!! Собака плешивая, и свинья грязный! Покарай его Аллах!»
Мой конвоир, как-то чересчур дружелюбно настроенный, что мне в данной ситуации показалось верхом цинизма, привёл меня в ту же самую штабную землянку. Только там сейчас находился лишь какой то, седой как лунь, флотский командир, петлиц его я не рассмотрел в полумраке.
«Присаживайтесь Дмитрий Дмитриевич» - как-то тоже нарочито дружелюбно произнёс он. Потом в сердцах добавил: «Убыл… гнида!!! Смылся товарищ старший политрук. Приказ передали по рации, чтобы всему командному составу, от майора и выше, срочно прибыть в район тридцать пятой батареи для эвакуации на Большую землю. При этом соблюдать полную секретность, чтобы не вызвать ненужную панику среди личного состава. Тот сразу руки в ноги и тикать вприпрыжку, ещё моих двух краснофлотцев для сопровождения себя любимого прихватил".
У меня чуть не отвалилась челюсть, даже обе чуть не отвалились похоже, верхняя и нижняя, от такого неожиданного поворота хода событий.
«А вы меня не помните?» - тихо спросил он, и пододвинулся ко мне поближе, так что бы я в свете коптилки смог лучше рассмотреть его седую голову и знаки различия капитана второго ранга. Но хотя его лицо и шибко напоминало мне кого то, я никак не мог вспомнить, сколько ни силился, кого именно. Слишком всё до сих пор было на нервах, и висело на волоске, а я ещё до конца не осознал, что тут сейчас произошло очередное чудо в моей жизни.
-…Мы у вас в ремонте на Севастопольском морском заводе стояли. Не помните? - продолжил мой собеседник.
- Неет. Не припоминаю. Хотя вроде что-то и есть знакомое.
– Вы тогда на кузнице парторгом цеха были, и сильно нас выручили. Не помните?
- Да нет же, не припоминаю.
- Вал гребной погнутый вы нам выровняли. Уникальную, я бы даже сказал, ювелирную работу проделали с многотонной железякой. Опять не помните?
- Да нет, столько кораблей через меня прошло, а валов гребных и того побольше…
- Мы с вами тогда ещё пол ведра спирта приговорили за ночь, обмывая успех этого нашего, почти безнадёжного дела.
- Ааааааа! Тезка мой! Дмитрий Петрович! Ты ли это?
- Я Дима, я, только вот поседел как белый лебедь за это время, мало кто узнавать стал. Подорвалось наше судно. На своей же мине и подорвалось.