— Митя! - со всхлипом, истерично, отозвалась она. «Что я
по-твоему должна была его бросить там умирать? Ведь это же он, твой
старый друг детства. Он же нас сюда пустил спрятаться от бомбёжек.
Он же и пайком своим делился с нами, иначе бы мы просто с голода
померли, наверное. А я ему должна была нож в спину засунуть, рядом
с тем осколком? - уже почти прокричала жена.
Я замолк призадумавшись. В голове билась единственная
лихорадочная мысль: «Что делать? Как выйти из этой безвыходной
ситуации». Но ничего путного не приходило на ум, да и наверное не
могло прийти в принципе. Просто не было выхода ни одного из этой
тупиковой ситуации.
Любой из вариантов заканчивался смертью, отличаясь лишь её
причинами, но ни как не конечным результатом.
Загрузить их в мотоцикл и увести с собой? – вообще без
вариантов. За первым же поворотом - либо наши, либо эти кыкнут не
раздумывая.
Бросить их здесь? – тут лежит наш офицер раненый, тоже до
первого фашиста.
«Что делать, что делать, что же делать»? — яростно пульсировала
жилка на лбу.
Жена первой прервала гнетущее молчание: «Может не тронут немцы?
Серёга уже в возрасте, форму мы с него стащили, напялили твоё
гражданское, может и не убьют?
Да и на меня с малышками, тоже рука не поднимется может быть? –
вопросительно произнесла Ольга.
– Это у людей бы не поднялась — прошипел я сквозь зубы. «А это
нЕлюди. Их и зверями то сложно назвать.
Скорее бЕсы из преисподней. Они кровью нашей питаются похоже, и
пустить её, это для них любимейшее из наслаждений.
"Маруську, нашу соседку, совсем девчонка была ж, помнишь
наверное? - Так подырявил фашистский гад её как решето из своего
нагана... Сволочь!!!" - в сердцах выпалил я.
Та закрыла рот ладонью, что бы не зарыдать и смотрела на меня
так, что у меня остатки моего дряхлого сердца кажись разорвались в
клочья.
Я подошёл к своим малышкам. Те, видимо после кошмаров последних
дней, спокойно спали, мирно вытянувшись в ящике от снарядов, обняв
друг-дружку и мирно посапывая.
И очень мне захотелось завыть в полный голос. От злости к
фашисту, любви к ним, и полнейшего моего бессилия что то изменить в
их судьбе. Теперь я уже, практически потеряв сознание, рухнул на
землю.
-Что с тобой родной? Ты ранен? - прохрипела она, проводя рукой
по повязке на моей голове.
– Да, чепуха это. Царапнуло немного, но скорее это не от раны, а
от усталости и от голода. Не спал - не помню сколько, и не ел
примерно столько же - еле смог я выдавить из себя заплетающимся
языком, теряя сознание.