– Берегись, твою мать! Слева!
Мессер навскидку, с одной руки,
стреляет из карабина и опрокидывается на спину, кувырком уходя от
новой опасности. Пуля срезает один из шипов на гребне появившегося
в дверном проёме нового ракопаука – здоровенного, раза в полтора
крупнее погибших собратьев.
– Окно держите, мать вашу! Окно!
Это Мехвод. Он подхватывает тяжёлое,
обтянутое расползшейся полосатой тканью, кресло на вычурно-гнутых
ножках, вскакивает на кровать. И с размаху обрушивает свой снаряд
на ракопаука.
Треск ломающегося дерева, паническое
верещание шипастой дряни, пришлёпнутой к паркету образчиком
мебельной роскоши.
– Холера ясна!
Яцек прыжком преодолевает полтора
метра, отделяющие его от ракопаука. Суёт ствол обреза между
шевелящихся хелицеров, жмёт на спуск. И пятится, брезгливо вытирая
с лица брызнувшую пакость.
– Мессер, коридор!
Чернявый, цыганистого вида, боец,
осторожно выглядывает из-за дверного косяка. Карабин у плеча, палец
подрагивает на спуске.
– Чисто, начальник! Этот был
последний, драть его вперехлёст…
Чекист выглянул в окно. Вид с
двадцать седьмого этажа открывался величественный. Купы громадных
клёнов загораживали Новоарбатский мост и набережную, и только
верхушка высоченного, прямоугольного, с маленькой квадратной
башенкой по центру, здания, выглядывала из-за крон. Когда-то это
здание было белым, но теперь зелёное одеяло мхов и лишайников
укрывало его снизу доверху сплошным рыхлым ковром. Соседняя башня –
узкий вертикальный пенал из стекла и бетона – давно обрушилась, и
ее руины прятались за деревьями, оккупировавшими противоположный
берег.
– Слышь, боец, а чего ты орал про
окно? На кой его держать, если эти твари по деревьям не лазают?
– И по древолианам тоже, – добавил
поляк. Он сдернул с кровати покрывало, оторвал кусок и брезгливо
стирал ошмётки ракопаучьих внутренностей со своего «фельдграу».
– …И по стенам. Только по земле
бегают, курва мать…
– Так я, эта… – Мехвод сдвинул
танкошлем и поскрёб затылок. Процесс анализа собственных поступков
давался ему нелегко. – Гляжу, значит – окно открыто, ну и крикнул.
На всякий случай.
– На всякий… – поляк сплюнул и
отшвырнул испакощенную тряпку. – Баран, пся крев… Командир, влепи
ему наряд, а?
– За што?
Чекист сощурился и кивнул:
– Два. За ненадлежащее знание
матчасти. А будешь спорить – ещё добавлю. Матчасть учи, боец! Этот,
как его… Определитель фауны Леса. Зря я, что ли, копию у Шапиры
выпросил?