«Будет весело», — отметила
я.
Она была прекрасна.
Готическая королева, госпожа ночной
стражи, хозяйка проклятых кладбищ и… Много чего можно сказать,
когда видишь настоящую красавицу. Выше меня на полголовы, с
изумительной фигурой, с формами настоящей женщины, а не плоской
девочки с подиума, у которой брючки соскальзывают с зада. И осанка…
за такую хочется сгрызть ногти от досады.
Черное платье, корсет, подчеркивающий
потрясающую грудь и не менее потрясающую талию. Роскошные
иссиня-черные локоны, собранные сзади, широкополая шляпа, частично
прикрывающая лицо.
А глаза…
У меня похолодели руки и ноги при
первом взгляде в них. Омут. Проклятый, бездонный, напоенный тьмой.
У Горневича тоже очень темные глаза, но тут прямо… сама тьма. Может
быть, эта пани из тех самых Претемных, которые дали титул нашему
князю?
У неё белая кожа, будто солнечные лучи
не смеют прикоснуться к такой красоте. Брови, ресницы... Полные
губы, накрашенные бордовой помадой — все это слишком ярко для этого
лица. И в то же время завораживает.
Спустя какое-то время я вздрогнула,
сообразив, что незнакомка рассматривает меня. Не Виславу, не
Дороту, не Бецика… Меня.
И какое именно впечатление произвела
нескладная рыжеволосая девчонка в простеньком платье, понять пока
сложно. Однако я не вижу брезгливости или снобского превосходства.
Черная пани смотрит… с интересом.
А ещё буквально кожей чувствуется, что
от неё идет сила. Сладкая и хмельная. Кажется, если прикрыть глаза,
то можно увидеть дымку ауры, окружающую со всех сторон. Будто
знаешь, что опасно, но хочется нырнуть в нее и загрести ладонями. И
в то же время я откуда-то прекрасно знаю: опасно, нельзя. Но так
хочется!
— Доброго дня, шановные пани, —
произнесла она низким голосом, от которого в груди будто
завибрировал колокол. — Волею Князя Претемных, господина Речи
Шветной, Вацлава Шлях-Успенского, я здесь, чтобы сопровождать панну
Алину Альжбету Каторжинскую в Краковар.
Я сцепила пальцы, не в силах
произнести ни слова, и только во все глаза смотрела на неё. Дорота
тихонько выдохнула за моим плечом.
— Но у Алины есть родственница! —
отмерла Вислава. — Вы кто вообще?!
Черная пани перевела взгляд на тетку.
Вокруг будто стало холоднее, хотя солнце пригревало от
души.
Вислава побелела. Ой, а так намного
лучше! Аристократическая бледность даже ее вечно недовольную
физиономию делает краше. Надо будет побеспокоиться, чтобы
бледность… не сходила. Потому что внешность — не последнее
дело!