— Девушка, это ваше?
Статный черноволосый мужчина в тёмном
костюме протягивал мне на раскрытой ладони летучую мышку.
Прехорошенькую, из серебра и с глазами-гранатами.
Я хотела было уже сказать нет, но
какая-то внутренняя сила подтолкнула прямо к незнакомцу, будто немо
приказав забрать хорошенький кулончик. Пальцам тут же стало горячо.
Тоненькая цепочка обвила их словно змея.
— Нет, не моё… — всё же начала
я.
— Ваше. Я видел, как выпало из
сумочки, — настойчиво сказал мужчина, и от меня не укрылось, как в
карих глазах мелькнули красноватые искорки. На мгновение дышать
стало тяжело, краски померкли — остался только этот гипнотизирующий
взгляд.
— Алина! — кто-то крикнул
сзади.
Наваждение развеялось, я быстро
обернулась. Кому я понадобилась? В нескольких метрах резвились
дети, и оказалось, что обращались вовсе не ко мне, а к девчонке с
тоненькой русой косичкой, перехваченной розовой лентой.
— Это не моё, — сказала я, вновь
возвращаясь к незнакомцу, и… потеряла дар речи. Мужчина исчез. Так,
словно никогда и не было.
Я озадаченно хлопнула ресницами, потом
зажмурилась. Нет, ну не может быть, чтобы привиделось! Кулончик-то
вот он! А куда так можно было деться на игровой площадке, через
которую я решила сократить путь, шагая с работы?
Покрутив головой, я поняла, что
собеседника не найти. Ну и ладно. Снова глянула на мышку.
Гранатовые глазки завораживали. Да и мордашка была хорошенькая. Кто
бы ни делал этот кулончик, толк в хулиганистых зверьках
знал.
— Ладно, разберемся, что с тобой
делать, — тихо пробормотала я, отправив мышь в карман приталенного
пиджака.
Сделала несколько шагов, чтобы перейти
дорогу, как тут же раздался визг тормозов. Белый джип несся прямо
на меня. Я вскрикнула, попыталась рвануть к тротуару, но ноги будто
приросли к асфальту.
Паника захлестнула, сильный удар
принес неописуемую боль, и меня тут же поглотила тьма.
***
— Ох, что же это кровиночку нашу так
угораздило, а как же мы теперь? Алиночка, что ж ты так… О-о-ой…
Девочка бедненькая… Да что же это такое, как мы
будем-то…
Голос был женский. И совершенно
незнакомый. Но страдал так искренне, что я даже сквозь пелену
тумана и шума в голове насторожилась.
Хотя бы по той причине, что назвать
меня кровиночкой банально некому. В интернате как-то это не очень
принято, знаете ли. Ближайшей родни никогда не было, пара-тройка
друзей-знакомых, но голоса у них совсем на этот не похожи. Да что
там, даже соседка теть Зина так не умеет.
