– Каратеев Олег. – Санек перевел глаза на меня. – Татарин, что
ли?
– Русский, – ответил я сухо. Бесцеремонность всегда меня
коробит.
– Это дворянская фамилия. Сосед Тургенева по поместью был
Каратеев, – вступила в разговор Алиса.
– Верно, Алиса, – с удивлением подтвердил я. – Как ты это
узнала?
– У нас дома книга есть о жизни Тургенева. Это мой любимый
писатель.
Катя взглянула на меня с живым любопытством.
– Так значит, ты дворянин, Олег?
– Только на четверть. Дед со стороны отца был дворянином.
– А это чувствуется, – серьезно сказала вдруг Катя.
– Вот еще что, – произнес Костя, засовывая договор обратно в
карман. – Документы, деньги в палатке не оставляйте. Носите с
собой.
Он выдал всем по напильнику, дешевому перочинному ножику,
цыганской игле, брезентовой рукавице, бинту и отрезку бельевой
веревки. Заставил каждого отмотать себе клубок от мотка
шпагата.
– На горе объясню.
– Это завскладом так раздобрился? – спросил Санек.
– Он только веревку и шпагат дал.
– Выходит, мы тебе должны. Сколько?
– Потом сочтемся, – отмахнулся Костя.
– Какой у нас заботливый бригадир, – с улыбкой сказала Катя.
– Молодчик! Реально, – поддержал ее Санек. – Весной у нас не
такой бригадир был. Тому все по фиг было.
– Ну я же сказал, что инвентарем обеспечу.
Полезли на гору, к кустам эфедры. Они росли зеленым островком
прямо на осыпи.
– А вот это эфедра полевая. – Костя показал на несколько низких
кустиков. – Не путать с горной. Полевую не принимают, в ней
алкалоидов мало. Она толще. На ощупь жестче. Сизоватая, видите?
Алиса все время отставала. Приходилось ее поджидать. Когда
добрались до эфедры, солнце уже освещало вершины.
– А чикинда классная. Видно, что ее давно не резали. Видите,
какая длинная. Точно пять лет, как водила сказал. Резать положено
раз в три года как минимум. Чтобы отросла чикинда. Хотя на севере,
бывает, и чаще режут…Теперь нам надо место для стоянки выбрать.
Чтобы непокатое было… Вот тут самый раз будет. – Мы остановились на
небольшой, почти ровной площадке между кустов эфедры. Сняли
рюкзаки. – Доставайте серпы, мешки, веревки… Труд чисто
крестьянский, как Санек справедливо заметил. Мы гордиться должны:
наше орудие труда, – он помахал серпом, – на гербе СССР. В наше
время лишь у чикиндистов серп – главный рабочий инструмент. – Он
взял Катин мешок.