– Я на хату коплю, – продолжал Костя. –Самое главное – своя
хата! Сам виноват, что угла не имею. После смерти бати нам дом
остался, в Бостырях…
– Это на Иссык-Куле что ли?
– Ну. Село на северном берегу. Курортным местом считается… Нас
три брата. Два старших в Бостырях жили, с батей, а я во Фрунзе
уехал учиться. Ну и начались разговоры. Мол, они за домом
ухаживали, а я на готовое приехал. Плюнул я и отказался от своей
доли.
– Хорошо тебя понимаю, – сказал я.
– Старшие всегда давят, короче, – вздохнул вдруг Антон.
– А ты,Антон, вроде тоже из-за хаты поехал? – спросил Костя.
– Типа того. У нас в Токмаке как бы свой дом. Живем впятером:
батя с маманей и это… нас три братана, – неожиданно быстро и нервно
заговорил тот. Он смотрел в землю перед собой. – Я как бы младший.
Дом большой. Но я отдельно хочу. Предки строгие слишком. Типа того
что это нельзя, то нельзя. Если что не по ихнему – прибить могут. И
братаны типа туда же, тоже воспитывают. Отделиться хочу,
короче.
– Чем занимаешься?
– Каменотес. В похоронном бюро типа памятники тешу.
– А у меняквартира есть, – самодовольным тоном произнес Санек. –
Тачки только не хватает. Так что я здесь из-за тачки…
– Смотрите, как человек! – Катя указала на красноватую скалу в
конце ущелья. Она словно нависала над ним.
– В самом деле! – воскликнул я. – Похоже на профиль злого
старика. А та пещера – в виде ромба, в центре скалы, видите? – как
прищуренный глаз. – Знал бы я тогда, какие события будут связаны с
этой пещерой! – Наше ущелье напоминает мне китайские горные
пейзажи. А пейзажи у китайцев замечательные. Глаз невозможно
оторвать, – взволнованно продолжал я. Всегда волнуюсь, когда говорю
о том, что люблю. И всегда ругаю себя за восторженность. Вернее, не
за восторженность – способность восторгаться я в себе ценю, – а за
неспособность ее скрывать. – В умении писать пейзажи с китайцами и
японцами никто в мире не сравниться. С какой изысканностью они
написаны, с каким безупречным вкусом! – Катя смотрела на меня, не
отрываясь, глубоким, загадочным взглядом. Я заметил презрительную
улыбку Санька и замолк. Мне стало неловко за эту тираду. Никогда не
стараюсь показывать свои знания, тем более с цельюпроизвести
впечатление. Я даже не понимаю, как можно уважать за знания.
Человека можно уважать за многое, но только не за знания.