Гаврила до сих пор с трудом мирился, что отрок, коим я теперь
являлся, может отправить его, да и многих других тренированных
дружинников в нокдаун без особых усилий. У нас с самого начала
отношения не заладились, с тех пор, как он вместе с Андреем и
Катрин приехали в Арзамас, чтобы доставить меня на аудиенцию к
Птахиным. Даже несмотря на то, что я убил витязя четвёртой ступени,
в его глазах я были всего лишь сопляком, изгнанным из рода за свою
никчёмность, на которого ни с того, ни с сего свалилась великая
сила. Его самолюбие успокаивало только то, что теперь я был обязан
обращаться к нему «господин десятник» и подчиняться приказам, как и
остальные отроки.
Впрочем, несмотря на свою внутреннюю силу, которую я активно
тренировал последние полторы недели, на подобных тренировках, я сам
частенько получал по самое не балуйся. Дружинники хорошо дрались:
они были обучены не только боксу, но и каким-то восточным боевым
искусствам, включающим удары ногами, захваты и броски. Так что даже
с одним дружинником справиться без использования энергии
оказывалось порой очень непросто, а против пятерых даже мои
уникальные способности не помогали.
Я поймал на себе суровый серый взгляд нашего наставника – Бориса
Вениаминовича. Он стоял в стороне, наблюдая за схваткой с
недовольным выражением на своём морщинистом бородатом лице. Это был
пожилой воин, витязь седьмой ступени – один из немногих в роду
Птахиных, достигший таких вершин во владении чарами. Поговаривали,
что в одном из сражений он потерял ногу, которую теперь заменял
механический протез. Но даже если это правда, железная конечность
ничем не выдавала себя. Сейчас же он служил старшим наставником и
тренером для боярской дружины. Правда, мало кому выпадала честь
обучаться лично у Бориса Вениаминовича. Он тренировал только воинов
рода, достигших четвёртой ступени. И меня. Я не знал, чем заслужил
такое счастье: мне, разумеется, никто ничего не объяснял. Но так
распорядился Арсентий Филиппович.
– Плохо, Михаил, – сердито произнёс Борис Вениаминович. –
Результат хуже, чем в последние два дня. Ты расслабился. Ты плохо
концентрируешься. Продолжаем. Концентрируй энергию. Сосредоточься,
не думай ни о чём другом.
– Надо отдохнуть, – возразил я, пытаясь справиться с
безжалостной слабостью, срубавшей с ног. – Ещё немного, и меня
отсюда уносить придётся.