– Опять пререкаться?! – повысил голос наставник, и я понял, что
ляпнул лишнего. Разговоры и особенно возражения старшим здесь не
приветствовались. Это стало мне ясно с первых же дней. Иерархия тут
была жесточайшая, и если ты ученик, отрок – ты червь ничтожный,
тварь дрожащая и вообще пискнуть не смеешь в присутствии старших. А
единственное твоё право – беспрекословно выполнять любые приказы и
требования тех, кто выше тебя рангом. Казалось бы, ничего нового,
проходили всё, но у меня постоянно вырывалось что-нибудь эдакое,
как сейчас, и Бориса Вениаминовича от такой наглости буквально
перекашивало. Играла роль и предвзятое ко мне отношение: пока что я
был здесь чужаком.
– Тебя следует в услужение отправить годика на три, – сердился
Борис Вениаминович. – Чтоб спесь сбить, да уму разуму
научить!
– Прошу прощения, Борис Вениаминович, – произнёс я с лёгким
поклоном, решив проявить уважение и не накалять обстановку. – Я
буду стараться лучше.
– Болтай поменьше. Восстанавливайся и продолжай бой. Иначе отдам
приказ тебя измутузить как есть. Надо тебя когда-нибудь проучить
хорошенько.
На лицах окружавших меня дружинников застыло довольное
выражение. Парни не проронили ни слова, и даже улыбнуться себе не
позволили, но чувствовалось, что разнос, устроенный мне
наставником, пришёлся им по душе.
И что мне оставалось? Срочно требовалось отойти от нахлынувшей
слабости и усилием мысли заново вызвать энергию. И сделать это надо
в самое кратчайшее время, что было очень и очень непросто.
Про три года в услужении Борис Вениаминович упомянул неспроста.
Таков был традиционный путь отрока.
Как оказалось, отрок здесь являлся обычным слугой, но только
давшим клятву роду. Он стоял на ступень выше наёмного слуги и на
две – выше крепостных. Данное звание не предполагало возрастные
рамки: в отроках многие ходили до старости лет.
А вот юноши и девушки, которых собирались принять в дружину,
должны были два или три года отслужить в оруженосцах (точнее, в
качестве личной прислуги) у члена дружины, и только после этого
поступить на обучение ратному делу. Я же волей Арсентия Филипповича
благополучно избежал стадии служения и сразу начал учиться военному
ремеслу, да ещё и по особой программе. Не много ли чести парню со
стороны? Мои наставники, в том числе Борис Вениаминович, считали,
что много.