- Но ты не виноват Арчибальд, - продолжал Эрхан.
- Ты всегда был садистом. Стоило тебе увидеть девушку, которая
может быть мне дорога, и тебя ослепит азарт: ты хотел её немедленно
истязать - но я уверен, я верю, что ты, ты, почтенный Архимаг, всё
равно сперва осмотрел её. Жаль, но это не помогло, - Эрхан покачал
головой, глаза его блеснули. - Я хорошо умею прятать магические
печати.
- Что ты лепишь… - Арчибальда точно холодной водой окатили. Он
выпучил на изувеченную девушку свои маленькие поросячьи глазки.
- Поздно, - Эрах щёлкнул пальцами.
Вслед за щелчком проследовал хруст.
Девушка потрескалась множеством чёрных, густых как паутина
трещинок. Трещинки засверкали разрушительным сиянием. Прогремел
взрыв. Марта рванула на куски. Кровавые ошмётки перемешались с
костной пылью. На толстого мага навалилась чёрная плазма.
- Аа-Ааа-Ахг-ААаагАах!
Толстяк взревел резанной свиньёй.
Остальные Архимаги в ошеломлении наблюдали, как стремительно
закипает кожа их соратника, и как стекает она чёрными ручейками,
оголяя белый череп; Арчибальд бился как рыба в кипятке; вскоре его
оставила и плоть, и он загремел костями, как гремит деревянная
кукла, когда кукловод пускает её в пляс.
Первый опомнился старец с длинными бровями, он закричал:
- В атаку, держите его!
Но было уже поздно. Эрхан исчез.
Промчался чёрный ветер.
Снова взвился крик; чёрное копьё Судьи пронзило голову старухи
по имени Гретхен. Ведьма отчаянно взвизгнула, и стала брыкаться,
насаженная на чёрную сталь. В свободной руке Эрхана вспыхнуло
тёмное пламя. Он зажал рот старухи своей мускулистой и грубой
ладонью. Пламя втянулось в её нос. Мутные глаза старухи наполнились
огненной дымкой, и мгновения спустя расплавились, вытекая из
глазниц. Дряхлая ведьма повисла. Потом она почернела и посыпалась.
Развалилась. Закружилась прахом на ветру.
К этому времени все прочие маги отправились от замешательства.
Сложно им было поверить своим глазам. Прошли считанные мгновения, а
всё перевернулось с ног на голову, и они превратились из охотников,
загнавших добычу, в гонимых тварей. Старики и старухи неловко
разлетелись.
Длиннобровый старец отлетел подальше остальных. Он замер на краю
башни. Она была широкая, шириною в сто метров. На пальце старика
вспыхнуло золотистое свечение. Он вытянул его и стал водить перед
собою, как будто вычерчивая узоры на невидимом холсте. Глаза
старика закатились к мрачному небо; губы его двигались и что-то
шептали.