Второй вариант - страница 62

Я видел эту реку, Она крутой дугой обогнула лиственничный яр, на котором стояло аккуратное, как женщина, зимовье. К низенькому дверному косяку была прибита двумя гвоздями старая подкова, символ надежды на счастье. Внизу, у самого спуска к реке, курился над водой дымок – неспокойная струя рвалась наружу и замирала, укладываясь поверху зеленоватыми наледями.

В зимовье стоял смолистый дух. Он шел от неошкуренных стен, от широких, в пол-избушки, нар, на которых лежала потертая сохатиная шкура. Только глухаря Кешки, к сожалению, не видел. Зато веселого дятла слышал. Отыскивая короедов, он издолбил своим железным клювом почти всю старую лиственницу.

И зимовье, и реку я видел также другими. Как, впрочем, и мой герой, Женька Савин. Но не будем забегать вперед, тем более что автор и сам пока не обо всем догадывается. Знает лишь, что никак ему не уйти от того, что случилось, случается и еще случится.

– Прибыли, значит, – сказал Давлетов.

Он сидел за столом в палатке. На улице тарахтел движок, давая неровный электрический свет.

– Значит, прибыли, – сказал еще раз, коротко взглянув на Савина, и тяжело вздохнул. Побарабанил по столу пальцами. Помолчал. Заворошил бумаги на столе. – Ну что ж, товарищ Савин. Вот вам журнал учета. Составьте сводную ведомость. Округленно.

– Халиул Давлетович! У меня есть к вам очень серьезный разговор.

– Думаю, сейчас не время.

– Я не могу составить ведомость и все подытожить без этого разговора.

– Ну что ж, слушаю вас.

– Прежде всего, вам привет от Ольги…

Давлетов не дослушал:

– Разговор служебный или личный?

– Служебный.

– Продолжайте.

– Ольга показала мне прямую, которая соединит основания подковы.

Давлетов поднял глаза на Савина:

– Так вы за этим ушли с ней?

– Нет. Но такая прямая есть.

– Хорошо. Рассказывайте.

Рассказ получился коротким, занял ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы набросать на листке бумаги приблизительный чертеж. Савин даже удивился этому, когда понял, что все уже выложил. Давлетов глядел на него сочувственно и вроде бы даже жалостливо. Савин ничего не понимал. Зная Давлетова, он ожидал услышать от него какие-то возражения. Хоть и сомневался, но был даже готов к тому, что тот согласится со всеми его доводами, загорится, как загорелся он сам, и торжественно пожмет руку. Но Давлетов не произнес ни слова, опустил свою лобастую голову с седым ежиком волос. Молча положил журнал с записями на кипу бумаг.