– Я внимательно вас выслушал, товарищ Савин. А сейчас отдыхайте. Завтра будет вертолет в поселок. Там и продолжим разговор.
– Но ведь мы здесь, Халиул Давлетович! Можем задержаться на несколько дней и все обстоятельно уточнить.
– Нет, товарищ Савин. Так это не делается, во-первых. Во-вторых, мы уже выбились на сутки из графика. А в-третьих, нам вряд ли кто позволит ломать проект.
Ничего не изменилось: ливень не хлынул и гром не грянул. Подрагивала светом подвешенная над столом электрическая лампочка, светила розовым жаром двухметровая труба, горизонтально соединяющая топку и вытяжку. Дежурный истопник дремал, сидя на табуретке возле печной дверцы.
Савин почувствовал себя оглушенным ровным голосом Давлетова, опустошенным из-за отсутствия у того мало-мальской заинтересованности и равнодушия к тому, что он рассказал. Мгновенно возникшее состояние было сродни тому, что появилось после Ольгиного сообщения о Дрыхлине. Недоумение, обида и злость – все смешалось, требовало действия, разрядки.
– Как же так! – сдерживаясь, проговорил он. – Как же так, товарищ подполковник! – Голос его, готовый сорваться, дрогнул. – Не надо арифмометров, чтобы подсчитать удешевление трассы! Это же как дважды два для ученика начальных классов!
– У меня высшее образование, товарищ Савин. И не горячитесь. Мы успеем поговорить на эту тему.
Савин крутнулся через левое плечо, не спросив разрешения выйти. Давлетов опять тяжело вздохнул. И уже в дверях Савина настиг его голос:
– Вами интересовался товарищ Дрыхлин. Он возле походной кухни.
Савин выскочил наружу и сразу окунулся в беззвездную неморозную ночь. По времени был еще вечер, еще не настал по распорядку час ужина, но темень зимой в тайге сваливается на землю почти без подготовки, обволакивает все вокруг, сливается с чащей, так что деревья только угадываются – по шороху, по треску, по сонному шелестению.
«Значит, Дрыхлин интересовался? – зло думал Савин. – Соболей ждет! Ладно. Мы тоже интересуемся Дрыхлиным. Я интересуюсь!»
Темноту вспарывало одно-единственное желто-белое пятно: возле кухни горел могучий костер, выхватывая из ночи шевелящиеся фигуры людей. Савин пошел прямо на свет, натыкаясь на пеньки. Услышал голос Дрыхлина, который весело и бойко что-то рассказывал солдатам про своего давнего старшину. Он умел рассказывать, и старшина у него все время выглядел, как бетонный столб, какой не своротишь ни вправо, ни влево от границы устава.