— Ну я дарю тебе весь пакет, в
благодарность за ужин и... — тут я замешкался.
Плакат мой он сам испортил, сам
возместил. За те минутные страдания, что я переживал, пожёвывая его
колено, можно было и побольше стопочку накинуть.
— За ужин. — Подытожил я.
И Маргус начал есть. Только вот
никакого блаженного чавканья я засечь не смог. Даже наоборот, он
явно давился. Улыбался, но давился. Тут же я вспомнил, как впихивал
в себя его подарок, и допёр. Принц сейчас через силу, жрёт то, что
я мог растянуть на неделю, которая бы стала лучшей в моей жизни, и
при этом не испытывает никакого удовольствия. А просто...
оскверняет еду!
— Ты такое не ешь?..
— Если честно, нет, любезнейший.
Червей люди не едят...
Я тут же выхватил мешок, пока он туда
не блеванул. Может, зажаренное мясо для них и вправду деликатес, а
со мной что-то не так? Кухарки далеко не люди, но, видимо,
поглощали мой подарок с большим удовольствием. Хотя Арта же всегда
со мной капался по ночам в грязи, чтоб раздобыть хоть пару вкусных
особей.
Вывод очевиден: все, кто умеет
вызывать квадратный светильник, ничего не смыслят в еде.
— А что люди едят?
— Ну... например, что я в прошлый раз
вам принес. Мясо, фрукты, овощи...
— Картошку с кожурой?
— По-деревенски...
— По-деревенски? Как ты мог заметить,
у нас тут та же деревня, но только мы с кожурой не жрём.
— А как... жрёте? Сырой?
Мы смотрели друг на друга, как на
недоумков. Вроде живём в одном мире, а к еде относимся абсолютно
по-разному! И что-то мне подсказывает, он уверен в своей, не меньше
чем я в червях.
— Нет... варёной, — сказал я
очевидную, на мой взгляд вещь.
— Мм...
Беседа невольно зашла в тупик. Я не
знал, что ему ещё предложить, Маргус, видимо, пытался сообразить
свободен он, или у меня найдутся ещё «порученьица».
— Почему вы нападаете на нас? — решил
я не отпускать его так просто.
Маргус спокойно что-то ответил, но я
его не услышал и продолжил вопросительно пялиться. Он, к моему
удивлению, быстро сообразил, что я не внюхиваю.
— Мы тренируем рекрутов!
— Арены нет у замка что ли?
Поговорите со жрецами, может дадут нашу в аренду.
— Любезнейший, земля, на которой
стоит ваша арена, принадлежит моей семье. Вы предлагаете аренду у
самого себя?
Да он злиться умеет! Я, конечно,
да... тот ещё парламентёр, но что он не всегда такой учтивый, меня
даже успокоило. Всё-таки живой, и лицемерие еще не поглотило его
высочественную тушку.