– Ивления… – прошептали сухие бледные губы.
Холопка, дремавшая у стола, вскочила.
– Боярыня очнулась!
– Тихо ты, – старуха сморщилась, – позови Ивлению.
– Я тут, бабушка, – Ивления наклонилась к самому лицу женщины.
Та вгляделась в нее подслеповатыми глазами.
– Хорошо, а то думала, умру, не увидев…
Старуха вновь прикрыла глаза. Холопка и Ивления замерли в ожидании. Прошло время, но старуха больше глаз не открывала.
– Опять в забытье впала, что ли? – вздохнула девка.
Ивления собиралась вновь сесть в изголовье постели, но в это время во дворе раздался шум – и она так и осталась стоять, невольно прислушиваясь.
– Да пропустите меня к жене.
Этот голос вывел женщину из оцепенения, она бросилась к двери, распахнула ее и увидела Варяжку, облепленного дворовыми. Он, размахивая увесистыми кулачищами, настойчиво пытался пробиться в дом.
– Тихо, чего расшумелись? – Ивления грозно свела брови.
Дворовые расступились.
– Боярыня его даже на порог не велела пускать, вот мы и выполняли приказ, – выступил вперед ключник, здоровый мужик лет пятидесяти.
Ивления невольно сморщилась, впервые неодобрительно взглянув на Варяжку: пришел, нашумел, ну ни дня без нее прожить не может.
– Ладно, бабушка все равно в себя не приходит, не узнает. Выйдете все, мне с мужем поговорить надо, – приказала она, и дворовые покорно удалились.
– Ну и стража! – восхитился Варяжка. – Видать, здорово бабка твоя наказала их после того, как тебя похитили.
– Чему ты смеешься? – нахмурилась Ивления. – Бабушка моя при смерти…
– Не сердись, – Варяжка сразу стал серьезным, – я за тобой пришел.
– Одну ночь без меня провести не можешь?
– Дело не в этом. Ярополк Киев оставляет. Я уже все твои вещи собрал. Пойдем.
– Куда? – не поняла Ивления.
– В Родню бежим. Там крепость хорошая, новая, долгую осаду выдержит.
Сердце Ивлении замерло: вот оно, предсказание. А она еще доказывала бабушке, что настолько любит Варяжку, что готова разделить с ним любую судьбу. Оказалось – не готова.
– Нет, Варяжка, я не могу. Бабушка ведь умирает. Кто ей глаза закроет? Я же себе никогда не прощу, если уйду сейчас, не попрощавшись с ней.
– Бабушка. Бабушка. Бабушка! – разозлился воин. – Только и слышу, что об этой вредной старухе! Даже собственной смертью пытается мне навредить!
– Варяжка! – воскликнула пораженная жена. – Да как ты смеешь так говорить? Да она, может, из-за меня умирает? Я виновата. Не послушалась, против ее воли пошла замуж. Так будь же милосерден, позволь в последний путь ее спокойно проводить.