), точнее, в состоянии «прекращения (остановки) возникновения». Но что такое страдание? Риторическим, не по содержанию, ответом будет: то, что утверждается как универсальный факт Первой Благородной Истиной. Тогда
что страдает? Ответ на этот вопрос – вечный камень преткновения для буддийских философов с III века до н. э. до XXI века н. э. Потому что страдание, как оно описано в качестве универсального факта в Первой Проповеди Будды, по содержанию является
страданием существующего, понимаемого как то, что осознает, и то, что осознается. Тогда, грубо говоря,
сознание есть страдание. Или – страдание есть сознание, что, безусловно, звучало бы философски более заманчиво. Но – чтобы хоть немного сдвинуться с мертвой точки, на которой невозможно конкретно ответить на наш второй вопрос, – отойдем в сторону и попробуем взглянуть на ситуацию с точки зрения
знания. Тогда становится возможным говорить о «двух страданиях»: одно – это страдание всех тех, кто страдает,
не зная Благородной Истины о Страдании, и другое – страдание
знающих Благородную Истину о Страдании и тем самым уже вступивших на путь «прекращения возникновения страдания» (Р.
dukhasamudaya nirodha magga). На основании такого различия возможно было бы предположение о двух разных страданиях – эмпирическом и теоретическом. Ведь сколь парадоксально ни звучит буддийское
философское утверждение о том, что «те, кто
знает страдание, не страдают, ибо они прежде всего знают, что нет ни страдающего, ни даже знающего и что это пять агрегатов,
скандх индивидуального существования, страдают, и ничто иное», – его невозможно с уверенностью опровергнуть, сославшись на то, что эти агрегаты,
скандхи, не могут
знать страдание (как, впрочем, не могут его и
не знать).
Вновь и вновь в ходе буддийского философствования вопрос о страдании упирается в вопрос отношения страдания к знанию. Эмпирицистские суждения, такие как «я знаю, что я страдаю, потому, что я страдаю», будут столь же неубедительны, как и теоретические, типа «я страдаю потому, что я знаю, что страдаю». Ибо страдание может быть познано только высшим, трансцендентальным Знанием (концепция трансцендентального знающего будет сформулирована в семинаре о «Запредельном Знании»). Первая Проповедь является первым – не хронологически, а условно, в порядке, установленном ранними комментаторами сутр Палийского Канона, – изложением