Прусская армия, равно как и русская, в XVIII веке держалась выгодного принципа сманивать у соседей способных офицеров. Квартирмейстерская часть имела задачей наблюдать за соседями и доносить королю о подходящих выдающихся офицерах. В 1797 году генерал-квартирмейстер Пфуль, имевший случай работать рядом с Шарнхорстом, доносил, что если бы удалось сманить Шарнхорста, это было бы ценнейшей находкой для прусской армии. Прусский король ознакомился с несколькими статьями Шарнхорста и присоединился к мнению Пфуля. Начались переговоры. Шарнхорст выставил ряд требований, свидетельствовавших, что он знал себе цену. Эти требования были удовлетворены, и в мае 1801 года Шарнхорст покинул застойный Ганновер и перешел на прусскую службу. Через два года Ганновер был без боя занят французскими войсками, и ганноверская армия перестала существовать.
Сорокашестилетний Шарнхорст чувствовал себя на первых порах в прусской армии новичком и иностранцем. Но последнее решающего значения не имело. Прусская армия привыкла к иностранным офицерам. Сотни французских офицеров-гугенотов, бежавших из Франции после отмены Нантского эдикта о веротерпимости, стали в ее ряды еще в конце XVII столетия. Теперь к ним присоединилась волна французских эмигрантов. В прусской армии в войну 1806 года было около тысячи офицеров французского происхождения, что составляло не менее пятнадцати процентов.
Особенно много лиц непрусского происхождения было между крупными военными деятелями, так как прусское юнкерство (дворяне-землевладельцы. – Примеч. ред.) было недостаточно грамотно, чтобы выступать в ответственных ролях.
Шарнхорст начал с того, что представил королю три ценных записки с широкой программой реформы армии. Король направил эти предложения на отзыв к герцогу Брауншвейгскому, намеченному в случае войны на должность прусского главнокомандующего. Это был неглупый человек, в молодости отличившийся в Семилетнюю войну, но в корне испорченный долгой придворной жизнью; он стремился угодить каждому. Его заключение гласило, что «с одной стороны, нельзя не сознаться, но с другой стороны, нельзя не признаться». Хорошо, но сомнительно.
Реформа была провалена. Фактически реформа прусской армии в этот момент была невозможна. Путь вперед для нее был загорожен авторитетом Фридриха II. Всякая реформа являлась бы посягательством на освященные победами традиции Фридриха. Требовалось нанести Пруссии жестокий удар, чтобы вывести ее из окостенения, вызванного преклонением перед прошлыми успехами. Когда 90 процентов прусских войск было уже уничтожено под Иеной, отдельные предложения Шарнхорста начали осуществляться в спешном порядке.