И ушел, бесшумно скользнув в темноту коридора. А Лестана,
растерянно и испуганно проводив его взглядом, повернулась к двери и
беззвучно взмолилась Матери-Рыси, прося у нее смелости.
- Проходи, милая, - позвала немолодая, но статная и все еще
красивая женщина в темно-красном парчовом платье, и Лестана,
которая замерла на пороге, сделала шаг вперед.
Голос у старшей Волчицы тоже был хорош: низкий, грудной, мягкий…
Почти сладкий. Да только Лестана, как всякая Рысь, отлично знала,
что от ласкового мурлыканья до выпущенных когтей – миг.
- Здравствуйте, госпожа, - поклонилась она почтительно, но не
слишком низко, остановившись на той едва уловимой границе, где
уважение к старшей и хозяйке дома превращается в унизительное
смирение.
Нет, этого не будет. Она хоть и молода, но равна Сигрун по
положению. Да, Сигрун – жена вождя и мать возможного наследника,
зато Лестана – сама наследница своего клана! Только лучше бы дело
не дошло до выяснения, у кого зубы острее и когти длиннее, если уж
им предстоит породниться.
- Ближе, девочка, - так же мягко сказала Сигрун, и в ее голосе
проскользнули вкрадчиво-довольные нотки. – Дай на тебя взглянуть.
Служанки мне все уши прожужжали, какая красавица пожаловала в наш
скромный дом.
В уши и щеке Лестане бросилась краска. То-то местные девицы,
таскавшие воду, так беззастенчиво ее разглядывали, пока Лестана
плескалась в бадье. Наверное, все успели рассмотреть и доложить. Ну
и пусть, ей нечего скрывать. Никаких тайных пороков и недостатков…
Правда, и редкостной красавицей она себя никогда не считала.
Слишком бледная, даже блеклая по сравнению с большинством рыжих и
золотисто-русых Рысей. Глаза почти бесцветные… А на черноволосых и
яркоглазых Волков тем более ни капли не похожа.
Она вдруг словно увидела себя чужим взором, пристальным, холодно
и придирчиво оценивающим. Но вместо того, чтобы окончательно
смутиться, только выпрямилась еще сильнее, вытянувшись в струнку и
ответив Волчице прямым взглядом. А потом, заметив насмешливую искру
в золотисто-карих глазах, уронила:
- Вам виднее, госпожа, не мне судить о собственной красоте.
Притом, отец и мать учили меня, что есть вещи гораздо важнее.
Волчица немного наклонилась вперед, и отблески очага, горящего в
углу, несмотря на теплый вечер, легли золотистой вуалью на ее
смуглое лицо.