Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет.
(Мф. 15:4)
Трудно мне писать воспоминания детства: горят передо мною эти слова! Не хочется вспоминать мое тяжелое детство, дела, слова и речи, которые сеялись в моей душе родителями, далеко тогда стоявшими от Церкви. Грехи родителей терзали мою детскую душу; я все знала, я все понимала в свои пятнадцать лет.
«А если бы не было такой обстановки дома, – сказал мне старец, – так ты бы и не ходила в монастырь, ты бы не прибегала к Богу, а вот с твоим горем-то ты и молилась».
Но в старости и перед смертью, пережив очень многое, родители мои каялись, пришли к Церкви и умерли православными.
Старец говорил: «А раз они каялись, то Господь им простил. Все прощено и забыто. И вы должны все-все забыть и простить, раз Церковь их приняла. Ведь могло быть, что они бы не покаялись. Значит, и вам все забыть, все простить надо».
Все прощаю, все хочу забыть, молюсь о них, взывая к Богу: да успокоит Господь души их! Если невольно в моих записках будет осуждение, то только потому, что я пишу правду, что иначе написать нельзя.
Отец часто рассказывал мне, что, когда мне было три года, я болела скарлатиной и надежды на выздоровление не было. Папа пришел ко всенощной 6 декабря (19-го по новому стилю) на день святителя Николая и, встав перед иконой, плакал навзрыд, вымаливая мне жизнь. «Если бы ты только видела, как я просил Николая-угодника оставить мне тебя!» – говорил отец, и всегда со слезами.
В спальной комнате у отца висела икона, но я не видела отца молящимся. Хотя бывало, он посылал меня подать «за упокой» своих родных, давал мне на свечи и на нищих, прислушивался к снам, принимал «со святыми» приходского священника, в пост на первой, четвертой и седьмой неделе не было мясных блюд. Так что назвать моего отца неверующим нельзя.
Вот одно его стихотворение, посвященное мне:
Ночью захожу я в комнату твою
Посмотреть, как спит дочурка дорогая,
А потом я встану на колени, горячо молю:
«Сохрани ей жизнь, о Матерь Пресвятая!
Ты вложи ей в душу благородство,
К людям состраданье,
Укрепи в ней разум, дай ей справедливость.
Вот мое желание, вот моя молитва,
Ты услышь, Владычица, окажи мне милость!»
Отец был с двух лет сиротой, воспитывался в пансионе. Он сам рос не в семье и, создав свою семью, тяготился потом ею. Только первые годы они жили хорошо, а это я мало помню, но все же эти малые воспоминания согревают душу.