Тут сзади меня зашуршали кусты, и я чуть было не лупанул туда,
резко развернувшись, из винтовки. Лишь по дикой случайности я не
успел это сделать, зацепившись стволом за ветку дерева, что его и
спасло, а это оказался мой маленький напарник, который кряхтя и
пыхтя волок из последних сил железный ящик с немецкими
гранатами.
- Ну ты малец и шустрый парень! – восхищённо произнёс я,
открывая цинк.
- Я ж тебе дядько казав: «Смышлёный я, и не дурень –
покровительственно и не по-детски рассудительно проворчал
Николка.
Открыл коробку, она была полна, все 15 штук на месте.
«Эх, красотище! Сейчас мы вам фрицы фейерверк с кордебалетом и
устроим!» - пробормотал я, выдернув из ручки верёвку с кольцом, и
бросая со всей дури колотушку прямо в середину этих ползучих
гадов…
Когда одна рванула, фрицы, наложив полные портки вскочили в
полный рост и давай тикать в ритме вальса, но я ещё парочку успел
им добавить для повышения скорости, когда пулемётчики, поменяв
позицию, полоснули по нам в упор. Меня снова долбануло вскользь по
голове, да похоже весьма прилично долбануло, были бы мозги,
наверняка вылетели, и я рухнул на землю, последним усилием
угасающей воли затянув под себя пацанёнка.
Сознание вернулось от того, что кто-то перевязывает мою
многострадальную башку под чьё-то жалобное скуление и всхлипывание.
Приоткрыв глаза, увидел, как батюшка Василий ловко меня обматывает
бинтами, а дед Стефанос стоит грустно над нами и гладит по головке
моего маленького напарника.
«А вот напарникам плакать не положено по штату» - прохрипел я,
заплетающимся языком, даже делая попытку улыбнуться. «Бросьте меня
братцы, займитесь лучше фрицами» - обратился к деду.
- Дык нетути поганых тех больше, только пятки засверкали, когда
мы с батюшкой ихних пулемётчиков с тыла в два ствола к земле
пригвоздили, - довольно просиял дед, ласково поглаживая стоящий
возле него пулемёт системы МГ 34, как у моего Яшки когда-то был.
Это последнее, что я увидел, перед тем как счастливо отключился с
приятным ощущением до конца выполненного долга.
Как, и кто меня тащил в беспамятстве я не представляю даже.
Ощущал я лишь лёгкое покачивание самодельных носилок и приглушённые
голоса вокруг. Вернувшись в лагерь, наши поспешно принялись
разбредаться по своим шалашам, и тут же поплатились за свою
торопливость.