Я лежал на кровати в позе морской звезды и не мог пошевелить ни
рукой, ни ногой. Болело абсолютно всё — бицепсы, трицепсы,
квадрицепсы, даже разные бровицепсы и пальцысепсы. До меня
только-только начало доходить, на какой абонемент нескончаемых
страданий я себя подписал. И ведь Мил-тан утверждал (если убрать
все «ньо»), что это даже не разминка, а просто оценка наших
физических возможностей, чтобы потом приступить к настоящим
тренировкам.
Единственное, что хоть как-то подымало моё настроение, так это
выражение лиц Мацуды и Мотохамы. Если бы эти идиоты не пришли по
обычаю никчёмных девственников на час раньше, то у них была бы
исчезающе малая возможность немедленно повернуть, сбежать при виде
огромной распираемой мышцами фигуры в наряде готической лолиты. Ха,
как будто бы я им это позволил!
Но когда удивительно ясные детские глаза на словно вырубленном
топором лице серийного убийцы зафиксировались на них, последние
шансы сбежать пропали.
Эти придурки, увидав кошачьи ушки на голове Мил-тан, завопили,
словно младшеклассницы при виде паука, а потом, когда началась
экзекуция, пытались сжечь меня взглядом. Ну а вскоре им стало не до
того. Мы бежали стометровку, подтягивались, отжимались, приседали,
растягивались, принимали кучу странных поз — в общем, показывали,
на что были способны. Как оказалось, спортивное прошлое Мацуды
давало ему немалое преимущество, а мы с Мотохамой выглядели полными
ничтожествами. Впрочем, по части решительности, настойчивости и
силы духа, я мог им дать всем фору! Перед моим взором развевались
багрово-красные волосы моей любимой, а руки словно уже ощущали
упругую мягкость её груди! Я пылал решимостью, не жаловался, и
пытался выложиться на все сто. О друзьях этого сказать было нельзя
— он всячески пытались сначала сачковать, а потом и трусливо
сбежать. Но Мил-тан был всюду. Его громадная фигура непостижимым
образом всегда нависала над трусами, а тяжёлая атмосфера, при этом
возникавшая, отбивала любые помыслы о лени и праздности.
Занятие длилось меньше часа, но мы чувствовали себя, словно
побывали в рабстве на каменоломне, а когда у нас не осталось сил
махать кайлом — выжатыми тряпками были выброшены наружу умирать от
крайнего истощения.
Правда наше полубессознательное трио извращенцев не было
предоставлено самим себе. Мил-тан взвалил нас всех троих на плечи
и, не испытывая ни малейших затруднений, разнёс по домам. Я не
помню реакцию родителей Мацуды и Мотохамы — всё прошло словно в
тумане. А вот то, как отреагировали мои родители поразило и обидело
до глубины души.