Небо наполнено десятками, сотнями драконов, а фигуры в
балахонах, стоящие рядом, повинуясь моему небрежному жесту,
превращаются в живые бомбы. И, словно следуя нелепой логике сна,
где-то неподалёку горят кресты, окутанные нестерпимо ярким
пламенем.
Дальше события слились в неразличимое пятно движений, вспышек и
огня. Мои руки и ноги двигались, словно конечности марионетки, а
сам я безуспешно пытался остановиться, преодолеть движущее меня
принуждение. Но за рулём данного тела был явно не я.
Когда доспех на груди меня-противника раскрылся, явив пурпурным
небесам жерло огромного орудия, когда нестерпимо яркий луч ударил в
моё тело, я, наконец, почувствовал себя свободным.
Непроглядная тьма заполнила окружающий мир, и, внезапно, яркая
вспышка затопила моё сознание. Я вспомнил, как меня зовут! И я… Я
когда-то умер, сжираемый неостановимым ядом посреди рушащегося
мира. Не понимаю, каким образом оказался здесь, но где-то в глубине
души чувствовал, что тот «я», что был моим противником — настоящий,
каким-то образом выживший, а этот «я» — лишь жалкая тень, ущербная
подделка, ничтожная копия.
Тьма вокруг меня начала быстро отступать, но вместо радости
приходил ужас — на смену тьме приходило серое тягучее небытие, и
становилось понятно той абсолютной пугающей ясностью, что моё
существование сейчас прекратится.
— Не-е-е-е-е-е-т! — закричал я. — Только не сейчас! Я не могу, я
не хочу умереть девственником! Не желаю больше никогда не видеть
сисек любимой! Не сжимать их в руках, не пощипывать эти соски,
не…
Мою истерику прервали. Это не было словами, не было рёвом или
шипением. Это даже не было громовым голосом моего партнёра. Тьма
вокруг меня, такая уютная, такая чёрная, такая существующая, словно
сгустилась, явив присутствие чего-то большого, сильного и такого же
неполного, такого же ущербного, каким стал я сам.
*Мы хотим существовать. Мы поможем. Мы дадим силу.* —
воплотилось в этой тьме беззвучное намерение, и сила, такая
знакомая, родственная, но вместе с тем бесконечно превосходящая мою
собственную, сгустилась внутри того, что представляло собой моё
«я». Откуда-то я знал, что это была сила драконов, но какая-то
искалеченная и искажённая. Касание этой силы будило в голове образ
золотой чаши, и у меня было твёрдое ощущение, что эта чаша
причастна и к появлению такого неполноценного меня. Я потянулся к
этой силе, она начала вливаться в меня мощным потоком, заполняя
пустоту внутри, позволяя ощущать не обрывки мыслей и чувств, а
стать почти полноценным существом. И у этого существа были
желания.