Монастырская библиотека оказалась
необыкновенно солнечной. Огромные окна пропускали потоки
струящегося света, превращающего в золото все, на что ложились.
Замечательное место. Странно, что здесь никого нет, кроме
сестры-библиотекаря и нас. Я бы с удовольствием засела где-нибудь
за стеллажом с чашкой чая и романом в руках. Романом? Уверена,
такой ерунды здесь не держали. С ближних полок взгляд выхватывал
бесконечные жизнеописания. Впрочем, при желании и из них можно
почерпнуть много интересного. Во всяком случае, в жизнеописание
сестры Марты, в миру принцессы Валери, я бы с интересом заглянула.
Но, увы, такового здесь не оказалось. Зато оказались записи. Целая
кипа записей сестры Марты, при одном взгляде на которые Шарль
скривился, словно попробовал недозрелое яблоко. Да уж, работы здесь
не на один час и даже не на один день. И самое обидное — никто не
даст гарантии, что Валери хоть что-то написала про злополучный
артефакт. Хоть слово, хоть намек, который в таком потоке информации
запросто можно пропустить.
— Они как-то разбиты по темам? —
обреченно спросил Шарль у сестры-библиотекаря.
— Разумеется. Сестра Марта записывала
все более-менее сложные случаи исцеления, к ее запискам и сейчас
обращаются наши целительницы, было бы странно, не попытайся мы
облегчить им поиск, — улыбнулась та.
— То есть разбиты по
заболеваниям…
Решив, что в этом случае для нас
разницы никакой нет, Шарль взял всю пачку и направился к столу,
рядом с которым стояла пара стульев, не слишком удобных, но
основательных. Сев на один из них, я потянула к себе папку и
застыла. Это никак не могли быть записи принцессы Валери.
Еще когда я держала в руках дело
Валери, лежащее в архиве академии, обратила внимание на те строки,
что заполняли студенты сами при поступлении. Почерк, совершенно
неподходящий принцессе: резкий, вытянутый, с острыми, крупными,
хорошо различимыми элементами. Эти заметки велись совсем другим.
Мелкие округлые буковки теснились, словно бисеринки на нитке. Я
раскрыла другую папку и не нашла разницы.
— Это точно записи сестры Марты? —
подозрительно уточнила я.
Шарль встрепенулся и вопросительно
посмотрел. Но сейчас было не до объяснений.
— Это записи сестры Марты, в келье
которой вы не так давно были.
Одно из двух: либо настоятельница
подсунула нам чужие записи, исключительно из лояльности к
Лиденингам, либо та, что умерла в монастыре, не была Валери.
Дедушка! Вот кто может знать хоть что-то. Если Анри де Кибо был его
отцом, то… То что тогда? Я поняла, что совершенно запуталась.